Андрей Георгиевич Стрельников - Я — убийца

надежду и помогали выживать.

Была, правда, еще дачка, подаренная родителями Сергея. Небольшая, но в дорогом и, как любят говорить риэлтеры, «престижном уголке ближнего Подмосковья». Суммы, которые предлагались за нее, вызывали у Татьяны легкое головокружение. Но — рос Илюшка. Ему, как любому городскому ребенку, требовались ягоды и свежий воздух, а этого на участке было в избытке. Поэтому вопрос о продаже по обоюдному молчаливому согласию был отложен на неопределенный срок.

«Отправлю-ка я их туда на выходные, — решила Татьяна, накрывая на стол. — Прямо сейчас соберу — несколько банок тушенки, макароны., пакет молока… — Она досадливо поморщилась, вспомнив про соль. — С утра пошлю Сергея в магазин».

В соседней комнате Сергей пытался объяснить сыну, кто такие олигархи, стараясь держаться при этом в рамках приличия. Непростая задача — доступно раскрыть тему, скрывая при этом свое истинное отношение к ней.

— Именно их, сынок, и называют — олигархи, Узок круг этих людей. Страшно далеки они от народа.

— А у них есть ролики? Настоящие, не китайские?

— Думаю, что нет. Оки пользуются другим транспортом.

Телефонный звонок застал Татьяну в немом оцепенении, вызванном новым вопросом сына:

— Пап, а кто хуже — Потанин или Чубайс?

Сергей схватил трубку, пользуясь возможностью не отвечать, и после коротких приветствий позвал:

— Мамуль, тебя!

Звонила Кира, старая подруга по университету, оставившая педагогическую стезю еще несколько лет назад. То, чем она занималась сейчас, называлось непонятным, но модным словом — «визажист» и, судя по всему, приносило неплохие деньги.

— Танюшка, ты мне жаловалась, что начинаешь потихоньку расползаться. Мне сегодня привезли коробку новой формулы для похудения. Гербалайф рядом с ним — как каменный топор рядом с атомной бомбой. И абсолютно безвредно! Желающих — море. Если хочешь, могу оставить одну до понедельника.

— А-а-а… сколько?

— Цена? Да гроши! Двести баксов!

— Ну, Кирюша, не знаю… Это же два месяца моей работы.

— А милый твой что, все толкает кругом свои идеи? Я еще три года назад говорила: окорочками торговать надо, а не идеями. Идеи — слишком скоропортящийся товар.

— Ладно, Кирюш, успокойся. Не вздумай при нем это сказать. И извини, спасибо тебе, конечно, но такое похудение мне не по карману.

— Погоди, Танюша, погоди. Не кипятись. Долго ты еще намерена протирать задарма стулья в своем институте?

— А что, есть что-то дельное?

— Дельное не дельное, но вполне реальное. И достаточно материальное.

— Ну-ка, ну-ка…

— У нас тут в центре один Буратинка богатенький есть. Просил найти даму, серьезную, не вертихвостку, которой мог бы доверить квартиру. Ну, там уборка, стирка-глажка, обеды-ужины.

— Домработницей, что ли?

— Называй, как хочешь. А пятьсот баксов — как с куста. Тут тебе и похудение, и Илюшкины коньки.

— Ясно, ясно. — Татьяна в растерянности морщила лоб, не зная, как реагировать на столь курьезное предложение. — Ну, не знаю, Кирюша, не знаю. Нет. Думаю, пока я к таким подвигам не готова.

— Смотри, тебе виднее. Такими деньгами не разбрасываются. Да и дел-то — на несколько часов в день.

— Спасибо, Кирюша, за заботу. Извини, мне моих мужиков кормить пора, стонут уже. Созвонимся. Пока.

— Ну, пока.

Не успела Татьяна положить трубку, как любознательный сын вновь озадачил ее:

— Мам, а мы какие окорочка едим — американские или голландские?

— Не знаю, Илюша, Какие были, те и купила, А что, есть какая-то разница?

— Димка говорит, что все американские на гармониях.

Татьяна вопросительно посмотрела на мужа. Тот, сообразив о чем речь, пришел на помощь:

— Не на гармониях, а на гормонах.

— А чем они отличаются?

— А чем твой Димка отличается от моего письменного стола? — в свою очередь озадачил сына Сергей.

Илюшка засопел и ушел в другую комнату. Татьяна укоризненно посмотрела на мужа и собралась дать профессиональный анализ его педагогической деятельности, но не успела. Из комнаты появился Илюшка и вполне серьезно объявил:

— Димка выше. И худее. Не намного, правда.

Татьяна поняла, что из этого тупика мужу уже не выбраться, и взяла инициативу в свои руки.

— Все. Поговорили — и будет. Живо в ванную. Мыть руки — и за стол. Ужин остывает.

Илюшка пожал плечами и направился в манную, бормоча себе под нос что-то о гормонах и письменном столе.

Сергей проводил его --">