Валерий Аркадьевич Ильичёв - Кофе в постель (сборник рассказов)

спокойный в зале. Остальные чутьли не плачут от собственного благородства. Ну и умора!»

Заметив, что конвой собирается увести осужденного, Витов подошел к Резину.

— Послушай, одно непонятно; откуда у тебя дурацкая версия о вступлении в общество охраны природы?

Резин небрежно пожал плечами:

— В этом доме на первом этаже висел плакат с призывом беречь леса. Когда менты меня повязали, я и ляпнул первое пришедшее на ум. А потом уж и на допросах это повторял. Все просто.

И равнодушно скользнув взглядом по больше ненужному ему адвокату, Резин ушел, окруженный конвойными.

Глядя ему вслед, Витов подумал; «Для этого парня судебное заседание было спектаклем, который окончился вместе с вынесением приговора. Теперь, когда занавес опущен, какую же следующую роль сыграет этот несостоявшийся артист? Кто прольет слезы, а кто и поаплодирует? Для него вся жизнь — сцена и роли на ней только отрицательные! А жаль…»

Зачем вы, девочки, красивых любите?

Поднимаясь вслед за молодой женщиной на второй этаж по выщербленным ступеням, Джокер посматривал на крутые бедра новой знакомой: «Для легковерной провинциалочки командированный по делам фирмы из Москвы — лакомый кусочек. Судя по её взглядам, меня ждет хлопотная ночка. Ну мне не привыкать. Интересно, сколько я тут сумею взять на добрую память? Всегда интересно играть втемную, не зная, вытянешь ли пустой номер? Судя по обшарпанным стенам, на много рассчитывать не приходится». Нинка суетливо вставила ключ и широко распахнула дверь, пропуская вперед гостя. Протискиваясь в квартиру, Джокер невольно прижался к мягкому женскому телу и почувствовал, как кровь прилила к голове.

.. Утром сквозь сон он лениво прислушивался, как хозяйка торопливо позвякивает на кухне посудой, готовя ему завтрак. Подойдя к гостю, ласково прошептала:

— Поспи еще, родной. Я тебе бутерброды и кофе оставила на столе.

Дверь за хозяйкой хлопнула, и Джокер в одних трусах поспешно начал обследовать квартиру. Через пару часов он пришел к неутешительному выводу: «Негусто. В шкатулочке на дне шкафа лишь пара золотых сережек, браслетик с недорогими камушками и три перстенька. Небось, годами деньги откладывала, чтобы прикупить. А под матрасом в целлофановом пакете пятьсот баксов на „черный“ день. Надолго этого не хватит. Но зато баба жаркая. Будет о чем вспомнить. Пожалуй, отдохну дней пяток, а потом „прости меня, как я прощаю“».

Но Джокер задержался в гостях у Нины дольше, чем предполагал. Заканчивалась вторая неделя, а он все не мог решиться покинуть теплый, уютный дом. Лежа в постели, с удивлением предавался размышлениям: «Старею я, что ли? Хотя, конечно, тут неплохо: и водка каждый день, и жратвы навалом. А ночью ласки до упаду. Чем не счастье? Неужели Нинка не догадывается, кого пригрела? Я ей врал, что командировочный, а сам целыми днями в постели прохлаждаюсь. Скорее всего она уже давно все усекла, но по-бабьи глупо надеется, что все обойдется. А может, и вправду встать здесь на прикол? Пойду шоферить. Живут же так миллионы мужиков и ничего — довольны!»

Джокер представил себя деловито поедающим завтрак и спешащим на работу с термосом. А вечером скучающим у телевизора рядом с Нинкой в цветастом халате и бигу-дях. Воображаемое было настолько реально, что его передернуло. Он поспешно вскочил и начал одеваться. Раскрыв шкатулку, запустил руку внутрь, но внезапно остановился: «Цена им невелика, а возни со сбытом будет много. Оставлю Нинке побрякушки за её ласки. Заслужила баба. Пусть моей добротой пользуется».

И распираемый гордостью от собственного благородства Джокер резко откинул матрас. Пакетик с баксами небрежно сунул в карман. Подойдя к столу, вырвал лист из блокнота и размашисто написал: «Срочно вызвали в Москву. Люблю, тоскую, уже соскучился. Вернусь к Новому году». И поставил замысловатую закорючку. «По крайней мере сразу баба не щекотнется и в ментовку с заявой не побежит. Я ей за её „зеленые“ подарил три месяца надежды. А это немало. Так что мы квиты! Ну вот и все. Волка ноги кормят!»

Уже стоя а дверях, с сожалением посмотрел на квартиру, дышащую безмятежным уютом. И отгоняя непривычное желание остаться, решительно шагнул за порог. Прислушался к звуку захлопнувшейся двери и побежал вниз по лестнице, весело постукивая каблуками в предвкушении новых приключений.

О простом человеческом счастье он уже не думал.

Мозговая атака

--">