Евгения Якушина - Яшмовый Ульгень. За седьмой печатью. Серия «Приключения Руднева»

Однако я за него не решал и на курок не жал. Ясно вам?

Руднев потрясенно молчал.

– Я не уверен, что вы поступили правильно, – сказал он наконец.

– Это очень хорошо, Дмитрий Николаевич, что вы не уверены. Те, кто в подобной ситуации может быть уверен, у того уже с душой что-то неправильно и с совестью, – устало ответил Анатолий Витальевич. – Пойдемте, Руднев. Мне всё это ещё завершить надо.

В университетском здании стояла странная тишина, которая, как понимал Дмитрий Николаевич, буквально вот-вот должна была смениться шумом голосов, звуком шагов и хлопаньем дверей.

– И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса, – прошептал Руднев.

Заключение.

Был один из тех ярких теплых дней начала лета, когда Москва совершенно преображается, становится как бы светлее и моложе, перестает походить на добрую сонную тётушку в кружевном капоре, а уподобляется юной восторженной девице в цветочном платье.

Поезд на Нижний стоял уже под парами, и проводники, проходя вдоль вагонов, просили пассажиров занимать свои места.

– Ну, всё, Дмитрий, прощай! – Никитин порывисто обнял Руднева. – Не забудь, что мы с Екатериной Афанасьевной ждём тебя на свадьбу.

– Я постараюсь, – уклончиво пообещал Дмитрий Николаевич, склоняясь над протянутой ему рукой девицы Лисицыной, ныне помолвленной с Арсением Акимовичем.

Получивший диплом Никитин возвращался в родной Арзамас с невестой, чтобы занять там должность по судебному ведомству, а через пять лет реализовать свою мечту и стать присяжным поверенным.

А за пару недель до этого дня покинул Москву и молодой юрист Кормушин, младший из семи сыновей Тульского заводовладельца, и по воле отца присоединился к семейному делу в части налаживания торговли с Европой.

– Дмитрий Николаевич, обещайте, что будете писать! – взволновано проговорила Екатерина Афанасьевна и поцеловала Руднева в щёку.

– Да у меня почерк плохой, – смущенно отшутился тот и протянул Екатерине Афанасьевне картонный тубус. – Это мой вам подарок.

– Что это?

– Ваш портрет, Екатерина Афанасьевна. Королева мая, – Дмитрий Николаевич с улыбкой посмотрел на Никитина, и тот, хохотнув, хлопнул друга по плечу.

Поезд дал свисток. Арсений Акимович подсадил невесту на подножку и сам заскочил следом.

– Прощай, Дмитрий! Непременно приезжай! – крикнул он, когда поезд уже тронулся, Дмитрий Николаевич махнул ему рукой.

У выхода с вокзала Руднева ожидал Белецкий.

– Ну что, Дмитрий Николаевич, вот все ваши друзья и разъехались, – сказал он.

– Отчего же все? Ты же остался, – пожал плечами Руднев.

Белецкий посмотрел на него как-то странно, по обычно бесстрастно каменному лицу пробежала тень улыбки.

– Что? – спросил Руднев, не поняв выражения лица Белецкого.

– Вы раньше никогда не называли меня своим другом, Дмитрий Николаевич, – ответил тот.

– Ну так, к слову не приходилось… А что?.. Или же ты, Белецкий, считаешь себя исключительно моей нянькой?

– Отчего же «исключительно»? Одно другому совершено не мешает. Быть вашим другом, Дмитрий Николаевич, я почитаю за честь, а быть вашей нянькой считаю своим долгом.

Произнесено это было абсолютно серьезным тоном.

– Белецкий! Ты иногда невыносим!

– Вы мне это уже говорили, Дмитрий Николаевич, – всё также серьезно отозвался Белецкий.

На следующий день после отъезда Никитина и девицы Лисицыной к Рудневу зашёл Терентьев.

– Я не успел вас поздравить, Дмитрий Николаевич, – сказал он. – Диплом с отличием, как я слышал? Что намерены делать дальше?

– Картины писать, – пожал плечами Руднев. – Это у меня лучше всего остального получается.

– Хм! – Анатолий Витальевич потёр подбородок. – Тут бы я с вами поспорил… Нет! Картины вы, несомненно, пишете замечательные! Но это не единственный ваш талант! Да и неужто, став дипломированным юристом после четырех лет в университете, вы для себя иных путей не видите?

– Вы о чём-то конкретном говорите, Анатолий Витальевич?

– Да! Не хотите ли вы, Дмитрий Николаевич, пойти в сыск служить? У вас же в этом деле редкий дар. Вы прирождённый сыщик!

– Да какой из меня сыщик? – отмахнулся Руднев. – Сыщиком должен быть человек вроде вас, смелый и хладнокровный!

– И по какому из этих двух пунктов вы не проходите?

– Полноте, Анатолий Витальевич! Я же, как барышня кисейная, при виде мертвецов в обморок падаю. Или вы мне предлагаете карманников на базаре --">