Рекс Стаут - Всё о Ниро Вульфе. Том 3

делишки я знаю и был бы признателен, если бы ты посоветовал, как вести себя сегодня вечером.

Фриц фыркнул.

— Как вести себя с женщинами? Тебе советовать?! Ха… Да ты рехнулся, Арчи!

— Спасибо за столь лестное мнение, но сегодня будут особые женщины. — Кончиком мизинца я прихватил кусочек анчоусного паштета, упавшего на стол, и облизал палец. — Проблема заключается в следующем. Первым мужем миссис Робильотти был Альберт Грантэм, который последние десять лет жизни посвятил тому, что часть своих трех или четырех сотен миллионов, полученных в наследство, тратил на благотворительные цели. Он желал улучшить этот мир и перевоспитать живущих в нем людей. Надеюсь, ты согласишься, что особа, имеющая ребенка, но не имеющая мужа, нуждается в перевоспитании?

Фриц поджал губы.

— Сперва я посмотрел бы на мать и на дитя. Возможно, что они прелестны.

— Дело не в их прелести. Это Грантэма не интересовало. Матери-одиночки были не главной проблемой в его филантропической деятельности, хотя, по-видимому, очень волновали его. Дом, который он выстроил в округе Датчесс, был назван «Приютом Грантэма» Так зовется он и поныне. Что ты добавляешь в жаркое?

— Майоран. Хочу испробовать.

— Ни слова не говори шефу — интересно, учует он или нет. Так вот, когда перевоспитанные матери покидают «Приют Грантэма», то получают денежное вспомоществование до тех пор, пока не найдут себе работу или мужа. Но даже и после этого о них не забывают. Один из способов поддерживать с ними связь был придуман самим Грантэмом. Ежегодно в день своего рождения он устраивал в своем доме на Пятой авеню званый ужин, на который приглашал четырех матерей-одиночек, а в качестве кавалеров четырех молодых людей. После его смерти (он умер пять лет назад) его жена продолжает эту традицию. Миссис Робильотти говорит, что делает это в память о покойном супруге, хотя уже успела выйти замуж за некоего Роберта Робильотти, который никогда не задавался целью исправить мир. Сегодня как раз день рождения Грантэма, и я приглашен в качестве одного из кавалеров.

— Не ходи! — воскликнул Фриц.

— Почему?

— И ты еще спрашиваешь, Арчи?

— Не понимаю.

— Ты же все погубишь! Меньше чем через год все они вернутся в «Приют»!

— Перестань! — сурово произнес я. — Я ценю комплимент, но вопрос мой не шуточный, и я нуждаюсь в совете. Учти, Фриц, эти девицы уже перевоспитались. Предположительно, они должны уже иметь опору в жизни. Ужин в этом чертовом доме, да еще вместе с четверкой светских молодых людей, которых они никогда прежде не видели и больше никогда не увидят, — дурацкая по сути затея. Но тут уж ничего не поделаешь. Я не могу перевоспитать Грантэма, он на том свете, и мне претит даже мысль о перевоспитании миссис Робильотти, живой или мертвой. Однако передо мной стоит личная проблема: как мне себя вести? Приветствуется любой совет.

Фриц склонил голову набок.

— Зачем ты идешь туда?

— Меня попросил один знакомый. Другой вопрос, почему он остановил свой выбор на мне, но оставим это. Кажется, я согласился потому, что мне показалось заманчивым поглядеть на это сборище, но теперь мне думается, что вечер будет чертовски скучным. Однако отступать поздно, поэтому — как мне держаться? Я могу попробовать развеселить общество и дурачиться весь вечер, или вызвать одну из девиц на разговор о ее чаде, или сидеть смирно, посылая все к черту, или подняться и закатить речь о знаменитых матерях, таких, как Венера, или госпожа Шекспир, или та древняя римлянка, которая родила двойню?..

— Нет, нет! Все не то!

— Ну, а что же то?

— Не знаю. Все это ты только так говоришь…

— Тогда ты поговори хоть немножко!

Он ткнул ножом в мою сторону.

— Я очень хорошо знаю тебя, Арчи. Так же, как и ты меня, наверное. Тебе не нужно никаких советов — как себя вести. — Он рубанул ножом по воздуху. — Ха! Ты явишься туда, осмотришься и решишь. Ты всегда так поступаешь. Если тебе будет слишком тяжко, ты уйдешь. Если одна из девиц окажется привлекательной и за ней станут ухлестывать, ты отведешь ее в сторонку и на завтра пригласишь в ресторан. Если тебе все наскучит, ты наляжешь на еду, независимо от ее качества. Если начнешь раздражаться… Боже мой, лифт! — Он взглянул на часы, воскликнул: — Одиннадцать! — и стремглав бросился к холодильнику.

Я даже не приподнялся с места. Спустившись вниз, Вульф любит заставать меня в кабинете, и, если меня --">