Роберт ван Гулик - Убийство в Кантоне

деревянной стойкой трактирщик грел оловянные кувшины с вином в тазу с кипящей водой.

Дао Гань на хорошем кантонском наречии распорядился принести им два больших кувшина. В ожидании выпивки Цзяо Тай облокотился на засаленный стол и угрюмо оглядел присутствующих.

— Ну и сброд! — наконец пробормотал он. — Ты только посмотри на того кошмарного карлика! Удивительно, как я сразу не углядел такую уродливую рожу!

Дао Гань взглянул на приземистого человечка, в одиночестве сидящего за столиком у самой двери. У него было смуглое плоское лицо с низким лбом, глубоко вспаханным морщинами, и широким носом. Из-под кустистых бровей в стол уставились маленькие, глубоко посаженные глазки. Большие волосатые руки сжимали пустую чашу.

— Да уж, здесь мало-мальски пристойный вид только у нашего соседа, — шепнул Дао Гань. — Смахивает на профессионального кулачного бойца.

Он показал подбородком на широкоплечего мужчину, в одиночестве сидящего за соседним столиком. Черный кушак туго стягивал на тонкой талии чистое темно-синее платье. Тяжелые веки придавали его привлекательному, сильно загорелому лицу несколько сонное выражение. Он уставился в одну точку, не замечая никого из окружающих.

Неопрятный с виду прислужник поставил перед ними два больших кувшина и удалился за стойку, демонстративно не замечая карлика, размахивающего пустой чашей.

Цзяо Тай с некоторой опаской попробовал вино.

— Совсем неплохо! — тут же воскликнул он, приятно удивленный, опустошил свою чашу и добавил: — Нет, действительно, весьма приличное пойло! — После чего залпом осушил вторую чашу.

Дао Гань с радостью последовал его примеру.

Бородач у стойки все это время наблюдал за ними. Он подсчитывал выпитые ими чаши. Увидев, что друзья подняли их в шестой раз, он сделал шаг от стойки, но тут взгляд его упал на карлика, и бородач вернулся на место. Кулачный боец за соседним столом, краем глаза следивший и за бородатым, и за карликом, теперь выпрямился. Он задумчиво поглаживал свою короткую, аккуратно постриженную бородку.

Цзяо Тай поставил пустую чашу и, опустив тяжелую руку на костлявое плечо приятеля, улыбнулся во весь рот.

— Мне не нравится этот город, мне не нравится эта влажное пекло, и мне совсем не нравится эта вонючая таверна. Но, клянусь Небесами, вино здесь превосходное, да и вернуться к работе тоже приятно. Эй, а тебе как, братец Дао?

— Мне тоже надоело в столице, — ответил его собутыльник. — Э-э, поосторожней, у тебя бляха высунулась.

Цзяо Тай запахнул куртку, но бородатый за стойкой успел заметить золотой блеск, и на его губах заиграла довольная улыбка. Однако она тут же померкла при виде слегка косившего левым глазом араба в синем тюрбане, который вошел в заведение и присоединился к карлику. Бородатый отвернулся к стойке и знаком велел хозяину наполнить чашу.

— Видит Небо, я совершенно не гожусь на роль паркетного полковника! — вскричал Цзяо Тай, наполняя чаши. — Представь, уже четыре года такой жизни! Ты бы видел кровать, на которой они предлагают мне спать! Шелковые подушки, шелковые покрывала и парчовые занавеси! Ощущаешь себя дорогой шлюхой! Знаешь, что я делаю каждую треклятую ночь? Вынимаю тростниковую циновку, которую прячу за кроватью, раскатываю ее на полу и ложусь, чтобы хорошенько выспаться. Приходится только с утра немного сминать постель, чтобы держать фасон перед ординарцами!

И он расхохотался, а вслед за ним и Дао Гань. В своем безмятежном настроении они не замечали, что смех их излишне громок. Разговоры смолкли; в гнетущей тишине взоры посетителей обратились к двери. Там карлик злобно выговаривал прислужнику, стоящему перед ним со сложенными на груди руками.

Кулачный боец тоже взглянул на столик у двери, но тут же быстро перевел взгляд на бородача у стойки.

— Что до меня, — ухмыльнулся Дао Гань, — то я сегодня спокойно высплюсь на своем чердаке. И мне не придется отбиваться от служанок, которых подсовывает мне управляющий. Мерзавец не оставляет надежды продать мне однажды какую-нибудь в наложницы!

— Почему же ты не запретишь шельмецу надоедать тебе этим?

— Чтобы сберечь деньги, мой друг! Представь себе, эти девки работают даром в надежде захомутать старого холостяка! — Дао Гань осушил свою чашу и продолжил: — К счастью, мы с тобой не женаты, братец Цзяо! Не то что наш друг и соратник Ма Жун.

— Ни слова об этом жалком слабаке! — вскричал Цзяо Тай. — --">