Роберт ван Гулик - Ожерелье и тыква

дальше, есть развилка. Охотно покажу ее вам, ведь она всего в четверти часа отсюда. — Поворачивая осла, он пробормотал: — И было бы неплохо заняться тем человеком, которого нашли в реке. Возможно, ему нужна ваша помощь, доктор.

Судья Ди хотел было представиться, но тут же подумал, что в таком случае придется долго объяснять первому встречному, почему наместник округа Пуян путешествует в столь непрезентабельной одежде и без надлежащей свиты. Поэтому он лишь спросил:

— Каково ваше почтенное ремесло, уважаемый?

— У меня нет ремесла. Я всего лишь странствующий монах. Приверженец даосизма.

— Понятно. А я-то принял вас за коллегу. Чем же наполнен ваш калебас?

— Пустотой, мой господин. Только лишь пустотой. Она, доктор, драгоценнее любого зелья, что может оказаться в вашей тыкве! Я вовсе не хочу вас обидеть. Пустота важнее наполненности. Вы можете выбрать наилучшую глину для самого прекрасного кувшина, но без пустоты внутри него он бесполезен. И как бы вы ни украшали дверь или окно, без их пустоты пользоваться ими не сможете. — Прищелкнув языком, он понукнул осла и добавил, будто бы спохватившись: — Меня зовут Мастер Тыква.

То обстоятельство, что перед ним предстал даосский монах, то есть человек, безразличный к мирским ценностям, окончательно освободило судью от обязанности сообщать свое настоящее имя и должность.

— Вы, кажется, упомянули о ком-то, найденном в реке? — спросил он.

— Уезжая из города, я услышал, будто два рыбака вытащили из воды человека. А вот и короткая дорога. Я поеду впереди.

Узкая лесная тропинка привела их к возделанному полю, которое пропалывал сгорбленный под соломенной накидкой крестьянин, а затем другая раскисшая тропа вывела их на большую дорогу, проложенную вдоль реки. Морось прекратилась, и теперь над широкими бурыми водами витал легкий туман. Ни дуновения ветерка в горячем влажном воздухе, сгустившемся под низкими небесами. Вдоль дороги выстроились опрятные домики, и все прохожие были хорошо одеты. На глаза судье не попалось ни одного нищего.

— Город, похоже, процветает, — заметил он.

— Городок небольшой, но он получает прибыль от проходящих судов, рыбной ловли и заказов из Водного дворца. Это один из императорских дворцов, к востоку от города, по ту сторону соснового леса. А это западная часть города, она победнее. Богачи живут в восточном квартале, за рыбным рынком. Я покажу вам два лучших постоялых двора, «Зимородок» и «Девять облаков». Если только вы не намерены остановиться у родственников или знакомых...

— Нет, я здесь ни с кем не знаком, просто проездом. Вижу, у вас костыли. Что-то с ногами?

— Одна совсем искалечена, да и вторая немногим лучше. Здесь, доктор, вы окажетесь бессильны. Ага, судейские уже тут как тут. Бдительны, как всегда! А это значит, что человек, выловленный в реке, в лекарской помощи уже не нуждается. Но давайте все же посмотрим.

На широкой набережной перед рыбным рынком, у паромной переправы, собралась небольшая толпа. Поверх голов собравшихся судья разглядел возвышающуюся фигуру всадника. Судя по золоченому шлему с красными перьями и красному шейному платку, это был старший командир императорских стражников.

Мастер Тыква ухватил костыли, слез со своего осла и заковылял к толпе. Осел опустил одно ухо и занялся поисками объедков между булыжниками мостовой. Судья Ди тоже спешился и последовал за старым монахом. Зеваки расступались перед стариком; похоже, здесь его прекрасно знали.

— Это Тай Мин, кассир из «Зимородка», Мастер Тыква, — негромко пояснил высокий парень. — Мертвее не бывает, вот ведь как!

Два стражника в длинных кольчугах сдерживали толпу. Судья Ди невольно содрогнулся, взглянув через плечо Мастера Тыквы на человека, лежащего на земле перед лошадью командира. Ему нередко приходилось сталкиваться с насильственной смертью, но этот труп выглядел просто ужасно. Молодой человек был облачен в одну только куртку с длинными рукавами, прилипшими к распростертым рукам. Пряди мокрых волос липли к раздувшемуся, застывшему в страшной гримасе лицу. Ноги его были сильно обожжены, кисти рук искалечены. Из распоротого живота свисали бледные кишки.

Возле трупа на коленях стоял младший командир, его широкую спину стягивали изогнутые золоченые наплечники.

— У него там сверток в левом рукаве! — раздался сиплый голос. — Это, должно быть, мое серебро!

— Заткнись! — рявкнул младший командир на --">