Роберт ван Гулик - Лаковая ширма

полно народа. Большинство столов было занято. Судя по одежде, многие из собравшихся явно принадлежали к зажиточным горожанам. Они грызли дынные семечки и неспешно прихлебывали чай.

Ди направился прямиком к тому столу, за которым сидел, погрузившись в чтение, рослый человек в строгом коричневом платье и черной круглой шапочке. Ди отодвинул стул, и человек тотчас вскочил на ноги. Судья и сам был далеко не коротышка, однако его спутник оказался выше почти на целую голову. У него было телосложение профессионального боксера — короткая толстая шея, широкие, мускулистые плечи и тонкая талия. При виде судьи его безбородое, довольно красивое лицо озарилось радостной улыбкой. — Ваша честь вернулись даже раньше, чем я ожидал! — воскликнул он.

— Поостерегись насчет «вашей чести», Цзяо, — заметил Ди. — Не забывай — мы не должны привлекать к себе внимания. — Он переложил со стула на пол суму с пожитками, уселся и, подозвав прислужника хлопком в ладоши, попросил принести еще чайник чая.

Худой как скелет человек, понуро сидевший в полном одиночестве за угловым столом невдалеке от них, вдруг встрепенулся и поднял голову. У него было истощенное, на редкость отталкивающее лицо. От самого подбородка до пустой правой глазницы через всю щеку тянулся тонкий, длинный шрам. От этого казалось, будто его губы постоянно кривятся в злобной усмешке. Тонкой, словно паучья лапа, рукой он пытался унять непроизвольное подергивание щеки. Он уперся острыми локтями в стол и, подавшись вперед, старался услышать, о чем говорили Ди и его спутник, но ему мешал гул голосов за соседними столами.

С явным разочарованием он ограничился наблюдением и впился в них единственным, злобно горевшим глазом.

Цзяо Тай стал осматриваться вокруг. Внезапно он встретился взглядом с одноглазым и тихо сказал судье:

— Посмотрите-ка на человека, который сидит за угловым столом у меня за спиной. Противный, будто насекомое, которое только что появилось из личинки!

— Да уж, что и говорить — красавчиком не назовешь, — заметил судья, отводя взгляд. — А что это ты читаешь?

— Книга о Вэйпине. Мне ее дал хозяин чайной. Видите, — продолжал Цзяо, — здесь говорится, что в храме Бога войны есть статуи двенадцати наших знаменитейших полководцев, выполненные одним из лучших скульпторов прошлого. А еще здесь имеется великолепный горячий источник, который...

— Все это я только что слышал от помощника Дэна, — с улыбкой прервал его Ди. — Судя по всему, нам здесь скучать не придется.

Он сделал глоток чая и задумчиво добавил:

— Знаешь ли, знакомство с коллегой Дэном меня несколько разочаровало. Он ведь известный поэт, и я представлял его себе жизнелюбом, умеющим вести непринужденную беседу, а увидел перед собой престарелого брюзгу и педанта. Такое впечатление, будто он чем-то болен или расстроен.

— Что ж тут удивительного! — отозвался Цзяо Тай. — Не вы ли сами давеча рассказывали мне, что у него всего одна жена? Согласитесь, это довольно странно при его-то высоком и обеспеченном положении.

— Напрасно ты считаешь это странностью, Цзяо, — укоризненно сказал Ди. — Дэн и его жена — идеальная супружеская пара. Они женаты уже восемь лет и, хотя у них нет детей, Дэн больше так и не завел себе ни других жен, ни наложниц. В литературных кругах столицы завистники окрестили эту пару «вечными любовниками». Его супруга, Серебристый Лотос, тоже поэтически одаренная натура, так что их связывает не только любовь, но и общие интересы.

— Может, в поэзии она и талант, — скептически отозвался Цзяо Тай, — однако же, сдается мне, что неплохо бы ее муженьку украсить спальню парочкой милых девчушек — для вдохновения, так сказать.

Но Ди уже не слушал. Его внимание привлек разговор за соседним столиком.

— Я все же считаю, что сегодня на дневном заседании судья повел себя неверно, — говорил толстяк с двойным подбородком сидевшему напротив него тощему человеку с хитроватым, лисьим лицом. — Почему он отказался вынести вердикт о самоубийстве Гэ?

— И правильно сделал, что отказался, — возразил его собеседник. — Труп-то ведь так и не нашли. А без тела какой может быть вердикт?

— Само собой, труп и не могли обнаружить! — возмущенно отозвался толстяк. — Человек прыгнул в реку, верно? А течение там какое, сам знаешь. Да не забудь про обрыв — это же самая высокая часть города. Я не имею ничего против нашего нынешнего судьи, он лучший из всех, кто был у нас за последние --">