Елена Джонсон - Бейкер-стрит в Александровке

полустершимися, некогда золотыми буквами: «Бесовския забавы» – Ну-ну, – с сомнением сказала тетя Ася. – Вы будете это читать?

В ответ Владик раскрыл фолиант в самом конце. «Живые картины» – прочитала тетя Ася. Оказывается, в бесовския забавы с мрачной решимостью заносились тогдашние технические новинки. Интерес Владика, судя по всему, ограничивался скорее описанием проекционного фонаря, нежели ужасными последствиями, уготованными для тех, кто посмеет им воспользоваться.

Из кухни с любопытством выглянула Ирка и насмешливо взглянула на своих братьев:

– Все с древностью копаетесь? – осведомилась она, стараясь звучать не слишком язвительно.

– А по-твоему, Ирка, копаться только в древних тряпках можно, – заспорил Броня. – Я тут, между прочим…, – важно начал он, указывая перстом на огромный том.

– Ой, – перебила его Ирка. – вы бы видели, как я тетю Асю напугала. Она, наверное, подумала, что к ней с того света и вправду ее прабабушка явилась. Да, тетя Ася? – спросила она, обращаясь к добродушно улыбавшейся тете. – И куда весь твой реализм подевался?

– Если живешь в доме с привидениями, – важно заметил Владик, выгрызая американский континент из куска сыра, – надо быть готовым ко всему.

И в самом деле, тете Асе с трудом удавалось чувствовать себя реалисткой, оказавшись в огромном дедовом доме. Он не слишком располагал к реализму. После ее чересчур реального мира оказаться в этом лабиринте, где, переходя из одной комнаты в другую, спускаешься или поднимаешься по ступенькам, и где находишь новые комнаты после того, как уже кажется, что ты осмотрел их все – тут есть от чего закружиться и самой крепкой голове… Духи двух прабабушек-камикадзе витали в атмосфере, и их чудом не съеденный молью гардероб усиливал чувство причастности к иному миру – миру, из которого выглядывал с темного портрета в гостиной насупленный прапрадед и еще какие-то незнакомые тете Асе родственники, явно недовольные тем, что потревожено их родовое гнездо.

У тети Ася никак не доходили руки разобраться в наследии предков, которым была забита огромная мансарда и веранды – похоже, эти старые вещи лежали там, непотревоженные, не один десяток лет.

– Не забудьте, – сказала она, со вздохом возвращаясь к реальности, – вы обещали Клеопатре Апполинариевне прополоть морковку.

– О, Клео! – театрально воздел руку с сырником Броня, – верни мне клятву, данную тебе в порыве безумства!

– Ладно вам, ребята, – укоризненно возразила тетя Ася. – Уж ей-то стоит помочь. Она ведь вам без конца что-нибудь вкусненькое с огорода приносит. Повозитесь у нее чуток, а потом – купаться.

– Не логичнее ли возделать свой собственный сад, тетя Ася? – вопросил Владик, откусывая от сыра Аляску, но тетя Ася лишь вздохнула. Где уж там выбраться в огород. На то, чтобы накормить этих сорванцов, уходило все время. Да и работа – тетя Ася была переводчиком любовных романов в довольно крупном издательстве – требовала уйму времени.

Немного посетовав на горькую судьбу, ребята отбыли в огород к их экзотической соседке.

Подходя к дому, они удивились, что во дворе и огороде не мелькает нелепая фигура Клеопатры. Днем она практически не заходила в дом.

– Может, она ушла на рынок? – с надеждой сказал Владик и сделал шаг назад к калитке. Но Ирка решительно постучала в дверь. Изнутри послышался сдавленный не то вскрик, не то всхлип, и ребята боязливо заглянули внутрь. Зареванная соседка сидела на диване среди многочисленных клеток с обожаемыми ею крысами и испуганно смотрела на них. Дети остолбенели: Клеопатра Апполинариевна с ее энергией сама могла заставить реветь кого угодно, и им было не по себе видеть ее такой.

Первым пришел в себя Владик.

– Что стряслось? – спросил он, подходя к ней.

Клеопатра икнула. – «К-к-ик – Кеша… без головы. Она всхлипнула и уронила слезу. Ирка за спиной у Брони покрутила пальцем у виска и побежала к телефону.

– Сейчас вызовем врача, сделают укольчик и все пройдет, – заворковала она.

– Ты думаешь, они пришьют ему голову? – с надеждой спросила Клеопатра и снова сникла. – Так ведь головы нет.

– У кого головы нет? – застыла на месте Ирка, и ребята стали озираться вокруг, опасаясь увидеть чей-нибудь обезглавленный труп. И они его увидели. Крыса Кеша, гордость Клеопатры Апполинариевна, экземпляр с редкой голубой окраской, лежала у своей клетки обезглавленная, среди небольшой лужицы крови. Кешкина голова действительно --">