Буало-Нарсежак - Операция «Примула»

зеркало, обрамленное живой зеленью.

— Я с тобой больше никуда не пойду, — сказала она, поправляя прическу. — Довольно. Ты во всем видишь политику. Жеро не имел в виду тебя. Он говорил в общем.

Жерсен сдернул галстук.

— Они могли бы не приглашать его. Коммуняка какой-то!

Она села и стала массировать ноги.

— Бедняжка. Тебе повсюду мерещатся коммунисты.

— О! Мне много чего о нем известно.

Он направился на кухню, и оттуда послышался звон бокалов и бутылок.

— Ты слишком много обо всех знаешь, — устало пробормотала она.

— Что? Ты, может, мне не веришь? — крикнул он из коридора. — Этот тип начинал в желтой газетенке в Сент-Этьенне.

Голос его приблизился, и он появился с бокалом в руке.

— Он специализировался на стариках. Клянусь, он их просто охмурял. В конце концов стал секретарем Лиги в защиту интересов людей преклонного возраста.

— Я тоже хочу выпить, — сказала Флоранс. — Мог бы и мне принести.

— Потом он начал издавать газету. И естественно, с волками жить…

Флоранс встала так резко, что опрокинула стул.

— Хватит! Надоело!

Зажав уши руками, она бросилась в спальню. Жерсен последовал за ней.

— Подожди! Я должен рассказать о Жеро, раз он тебя интересует.

— Что? Он меня интересует?

Она упала на кровать.

— Ладно, — сказала она. — Если тебе так нравится, пусть. Жеро меня интересует.

Расставив ноги, слегка наклонив голову, он рассматривал ее с жестоким наслаждением.

— Да, шестьдесят восьмой год стал для него просто бесценным даром. Революции, демонстрации, митинги… Он везде успевал… Это привело его туда, где он есть: в депутаты. Разумеется, левого центра.

— Ну и что, разве это позорно?

— Конечно нет.

Он осушил бокал и поставил его на столик у изголовья своей кровати.

— Конечно нет, — продолжал он. — Это игра. Но как бы случайно он вскоре оказался замешанным в деле с вином, а вино это экспортируется на Восток. Признаться, любопытное совпадение.

Плечи его затряслись в беззвучном смехе, как у нашкодившего мальчишки.

— У меня есть список его поездок. Очень показательно. Конечно, он никогда не был в Москве. Не такой дурак.

Он снял пиджак и аккуратно выложил из карманов на каминную полку бумажник, чековую книжку, очки, пачку сигарет, зажигалку, носовой платок. Флоранс наблюдала за его движениями с холодным безразличием.

— И все это, — проговорила она, — только потому, что он любезно разговаривал со мной?

Он сел спиной к ней и принялся расшнуровывать ботинки.

— Напишу о нем статью… Небольшую заметку… Из тех, что привлекают внимание… «Французское шампанское охотно пьют на Востоке». Улавливаешь?

Он снял брюки, сложил их и с раздражением принялся расстегивать манжеты.

— Я подозревал, что Тавернье — того же поля ягода… Проклятая рубашка, надо ее выкинуть… Ноги бы моей у них не было, если бы меня не встретил Ганьер… В следующий раз, обещаю…

— Следующего раза не будет, — сказала Флоранс. — Ты пойдешь своим путем, я — своим.

Жерсен медленно обернулся. Не торопясь расстегнул рубашку.

— Не понимаю! Поясни.

— И так все ясно.

Она достала из сумочки сигарету и закурила.

— Вот это новость, — сказал он. — Ну и ну!

Он снял рубашку, смял ее, бросил на кресло и встал перед ней полуобнаженный, темные, бархатные грустные глаза его таили угрозу. Он походил на Генри Фонду.

— Я его знаю? — произнес он.

Она едва сдержалась, сделала глубокую затяжку и закашлялась.

— Прошу тебя, — сказала она. — Ты знаешь, который час?.. Два часа. Может, ляжем спать?

— Мне не к спеху. Хотелось бы, чтобы ты объяснила, что это значит: ты пойдешь своим путем, я — своим… Это же не случайное замечание, правда? Повторяю: кто он? Кто вбил тебе это в голову?

Он снял трусы. Нагота его нисколько не смущала. Он чувствовал себя как пациент на приеме у врача, правда, в данном случае он был одновременно и врачом и пациентом. Жерсен развернул пижаму.

— Мне не раз приходило в голову, — продолжал он, — что тебя могут использовать против меня. Для них все средства хороши. Оскорбления, суды, угрозы… А если еще разнести весть, что Жерсен — рогоносец, что ж, это произведет определенное впечатление.

— Мне тебя жаль, — пробормотала она.

Он затянул пояс пижамы и прошел в ванную.

— Для них, — крикнул он, — ты всего лишь --">