Морис Леблан - Сочинения в трех томах. Том 2

причалили к небольшой косе, откуда подымалось несколько каменных ступенек. Люпен сообразил, что нагрузить мебель будет нетрудно. Вдруг он сказал:

— В вилле есть люди. Посмотрите, там свет.

— Это газовый рожок, патрон. Свет не мигает.

Гроньяр остался на страже возле лодки, в то время как Балу, второй гребец, направился к забору, выходящему на аллею Сейнтюр, а Люпен со своими товарищами исчезли в темноте, направившись к подъезду.

Первым поднялся по ступеням Жильбер. Он нащупал замочную скважину и вставил в нее ключ. Дверь поддалась легко, и доступ в дом был свободен.

В вестибюле горел газовый рожок.

— Видите, патрон, — сказал Жильбер.

— Да, да, — ответил Люпен шепотом, — но мне кажется, что тот свет, который я заметил, шел не отсюда.

— Откуда же?

— Право, не знаю… Гостиная здесь?

— Нет, — ответил Жильбер, который не боялся говорить громко. — Он из предосторожности все собрал в первом этаже, в своей комнате и смежных с нею.

— А лестница?

— Направо, за портьерой.

Люпен направился к портьере и уже стал ее раздвигать, как вдруг в четырех шагах слева открылась дверь и показалась голова со смертельно бледным лицом и глазами, полными ужаса.

— Спасите! Убивают! — заорал появившийся человек и поспешно скрылся в своей комнате.

— Это Леонард, лакей! — прошептал Жильбер.

— Если он будет сопротивляться, я его убью, — сказал Вошери.

— Ты не посмеешь! — приказал Люпен и бросился вслед за лакеем.

Он пробежал через столовую, где вокруг лампы еще стояли тарелки и бутылка, и нашел Леонарда в глубине буфетной, где он тщетно старался открыть окно.

— Ни с места! Ах, животное!

Заметив, что Леонард подымает руку, он бросился на землю. В полутьме буфетной комнаты раздались три выстрела. Потом он опрокинул лакея, вырвал у него оружие и начал душить.

— Вот тебе, животное! Еще минута, и он меня уничтожил бы… Вошери, свяжи-ка этого джентльмена.

Он осветил лицо лакея своим карманным фонарем и с насмешкой бросил:

— Не очень хорош собой… Совесть, верно, не совсем чиста, Леонард; впрочем, доверенный депутата Добрека… Ты закончил, Вошери? Мне не хотелось бы здесь задерживаться.

— Никакой опасности, патрон, — сказал Жильбер.

— Да? Ты думаешь?.. А выстрел, по-твоему, не слышен?

— Совершенно невозможно допустить.

— Все равно! Нужно все сделать скорее. Вошери, бери лампу и пойдем.

Он схватил за руку Жильбера и увлек его в первый этаж:

— Дурак! Так-то ты наводишь справки? Разве я не прав был, что не доверял?

— Позвольте, патрон, я не мог знать, что он передумает и после обеда вернется домой.

— Нужно все знать, когда имеешь честь нападать на людей.

Вид мебели в первом этаже успокоил Люпена, и он начал перебирать инвентарь с чувством любителя.

— Вещиц немного, но зато хорошие. У этого народного трибуна есть вкус. Четыре кресла Обюсон, столик, бьюсь об заклад, Персье-Фонтэн… Настоящий Фрагонар и поддельный Натье, которого американский миллиардер схватил бы даже недоделанным… Одним словом, целое состояние. Есть же такие брюзги, которые говорят, что не найдешь ничего настоящего. Черт возьми! Пусть поступают, как я! Пусть поищут!

Жильбер и Вошери, по указаниям Люпена, принялись сейчас же выносить вещи, начиная с самых громоздких. Через полчаса первая лодка была нагружена, и решено было, что Гроньяр и Балу поедут вперед и начнут нагрузку автомобиля.

Люпен наблюдал за отъездом. Когда он вернулся в виллу и проходил через вестибюль, ему послышался какой-то голос, исходящий из буфетной. Он бросился туда. Леонард был один и лежал плашмя на животе со связанными на спине руками.

— Это ты ворчишь, доверенный? Не волнуйся, все кончено. Но если ты закричишь, мы примем более крутые меры. Хочешь закуски? Мы тебе сейчас заткнем ею рот.

Как только он вышел, он опять услышал те же звуки и, прислушавшись, разобрал слова, произнесенные хриплым и придушенным голосом, уже вполне достоверно идущим из буфетной:

— Спасите! Убивают! Спасите! Меня убьют!.. Предупредите полицию!

— Он совсем спятил, этот джентльмен, — пробормотал Люпен. — Черт возьми, беспокоить полицию в девять часов вечера… Как неделикатно!

Он принялся за работу. Это продолжалось дольше, чем он полагал, потому что нашел шкафы, полные ценных безделушек, которыми было бы глупо пренебречь; со своей стороны, Жильбер и Вошери вносили в свои розыски такую тщательность, что рассердили --">