Эллери Куин - Убийца - Лис

слезам, напуганный и недоверчивый; он был какой-то слишком послушный, тихий и весь в себе — пока не оказался в доме дяди, вне поля зрения этих обвиняющих глаз. И тут, в объятиях своей тети Эмили, он сломался. Дэви часто насмешливо говорил, что в тот день ему вообще-то хотелось все топтать, лягать и крушить, но вместо этого он расплакался от вероломной нежности тетки.

Из конторы начальника станции донесся трубный глас Гэбби Уоррума:

— Прибывает по расписанию!

«Шшш!» — прошелестело в толпе, и оркестр Американского легиона ударил по нервам всей мощью духовых.

Говорить о происшедшем было запрещено. Тем не менее, когда Эмили и Тальбот Фокс почивали в большой комнате в конце коридора, Дэви и Линда иногда нарушали табу, шептались об этом через тонкую перегородку между их детскими. Но не очень часто… Тема эта была слишком огромна и слишком ужасна; все это было очень взрослое и напичкано тайнами взрослых и не давалось вот так просто в руки — чтобы можно было обсудить, привыкнуть и со временем забыть. Но если в отдельные моменты об этом почти забывалось, то соседний дом ведь так и стоял рядом в своей назойливой заброшенности и становился все молчаливее год от года. Линда до смерти боялась этого дряхлеющего укора. В нем таились для них слепые угрозы. А Дэви никогда не подходил к нему близко. Он избегал даже смотреть в его сторону.

— Привет, Линда! — Делегация средней школы Райтсвилла отвоевывала себе место, чтобы построиться в плотный квадрат с одной стороны платформы. Они размахивали плакатами, прикрепленными к ручкам от швабр. «Ты заставил их запомнить Куньмин, Дэви!!!», «Ты превратил их в яичницу, Летучий Лис!!!», «Ты самая большая надежда школы!!! Ты о-го-го!!!» Линда улыбнулась и помахала в ответ.

Как Дэви их ненавидел, их глумливые морды. Потому что они знали, весь город знал. Дети, лавочники из Хай-Виллидж, завсегдатаи Сельского клуба, даже фермеры с задубевшей на ветру кожей, приезжавшие по субботам нагрузиться в здешних кабаках; знали даже сезонники с мельниц Лоу-Виллидж. А работники из компании «Баярд и Тальбот Фокс. Слесарные инструменты» стали издеваться над ним еще больше, когда однажды утром начало вывески «Баярд и…» исчезло со стены фабрики, оставив после себя побеленную полосу, словно повязку на свежей ране. Этой части его родного Райтсвилла Дэви остерегался.

Взрослых он ненавидел еще больше, чем ребят, потому что на мальчишек он мог броситься с кулаками или застращать по-другому, просто выступая в роли, назначенной для него Райтсвиллом — то есть оставаясь сыном своего отца. Ему пришлось драться несколько лет — бить и получать удары. А теперь другие дети размахивают плакатами и готовятся устроить ему, как выпускнику их школы, такой шумный прием, какого не удостаивалась даже футбольная команда, когда побеждала слоукемскую школу.

— Сколько времени? — спросила Эмили Фокс.

— Ну, Эмили, — раздраженно сказал Тальбот Фокс, — еще целых семь минут.

Толпа смотрела вдоль сверкающих рельсов в сторону узловой станции, находившейся в трех милях отсюда, как будто их взглядам ничего не стоило проникнуть за поворот, лес и водонапорную башню.

Теперь в Райтсвилле больше десяти тысяч человек… Другие времена, другие скандалы. Одна польская семья — со всеми их «ж» и «щ» — открыла газ в своей двухкомнатной лачуге в Лоу-Виллидж, и их нашли мертвыми, всю семью — отца, мать и восемь чумазых ребятишек, — но почему они это сделали, так никто и не понял. Дело Джима Хейта затронуло благородных Райтов — а сегодня Патриция Райт-Брэдфорд замужем за человеком, обвинявшим мужа ее сестры в убийстве, но лишь немногие, как Эми Дюпре, вспоминают об этом деле. Лола Райт сбежала с майором, а толстяка Билла Кетчема, страхового агента, арестовали, когда он пересекал границу штата с самой младшей из дочерей Грейси, «дрянной девчонкой». Мир Райтсвилла изменился и отдалился от Дэви Фокса и от той тени, под которой он вырос и возмужал. Сидя в автомобиле, Линда улыбалась и кивала людям, которых знала с четырех лет. Они забыли. Или делали вид.

— Пять минут, Эмили, — нервно объявил Тальбот Фокс.

— Прямо хоть бы кто-нибудь подтолкнул его, этот дурацкий поезд, — засуетилась его жена. — Чтобы уж все это было позади и мы бы забрали Дэви домой. Прямо не знаю. У меня какое-то предчувствие.

— В связи с Дэви? Ну что ты, Эмили, — рассмеялся Тальбот. Но как-то натужно.

— Почему, мама? — Линда чуть-чуть нахмурилась. — Что за предчувствие?

— Ох, --">