Вильям Александрович Александров - Дорога обратно

хотел спасти человека.

— Уточните, — попросила судья. — Какого человека?

— Который лежал на дороге, — так же тихо сказал Дима.

— Значит, вы признаете, что сбили его раньше, когда ехали из города, и оставили на дороге?

— Да.

В зале зашевелились, заговорили.

Судья постучала карандашом по графину.

И в это время в конце зала стал подниматься с места человек в плаще. Он поднимался медленно, тяжко, будто был привязан к стулу невидимыми ремнями и вынужден натягивать их, чтобы встать. Наконец, он поднялся. Стоял, сгорбившись, подавшись вперед, упираясь руками в спинку переднего стула. Она скрипела под ним.

Он с трудом разжал пересохшие губы, облизнул их, и проговорил тихо, но все услышали его густой, рокочущий голос:

— Я хочу сделать суду заявление…

21

Лукьянов вышел на улицу и увидел, что день уже близится к концу. Был тот странный час, когда сумерки еще не наступили, но в воздухе уже разливается тот непонятный, хватающий за душу предвечерний свет, от которого листья на деревьях темнеют, и все вокруг неуловимо меняется, становится каким-то иным, незнакомым.

Он пошел просто так, куда глаза глядят, шел долго, наугад, без мысли, без цели, пока не очнулся на углу какого-то переулка. Очнулся, огляделся и вздрогнул, — так вот куда он пришел!

Он увидел потемневший фасад старого дома, а на нем небольшой балкон с деревянными ящиками для цветов.

Только цветов не было.

А напротив, через дорогу, он увидел железные перила, ограждавшие подвальные окна, и перекладину увидел. Он подошел к ней, провел по ней ладонью. Она была гладкая, без ржавчины, даже блестящая в двух местах.

Он поднял голову и увидел открытое окно. У окна сидел мальчик, удивленно глядел на него. На подоконнике перед ним лежала книга.

— Что читаешь? — спросил Лукьянов.

— «Граф Монте-Кристо», — сказал мальчик. — А что?

— Ничего, — улыбнулся Лукьянов. — Хорошая книга.

Он еще раз провел ладонью по перекладине, кивнул мальчику и пошел дальше.

1977

--">