Лори Р Кинг - Нелепо женское правленье

предостерегающие оклики, но поздно… Катер врезался в борт неуклюжей посудины.

Никто теперь не узнает, то ли третья пуля пронзила бак с горючим, то ли он проломился в результате столкновения, но на борту тут же вспыхнуло пламя. В ту же минуту катер превратился в плавучий костер, а команда баржи, опасаясь за свое судно и драгоценный груз, отчаянно отпихивала полыхающую развалину от борта.

За две-три минуты катер сгорел и затонул.

Не чувствуя тела, как будто в полусне, я дошла до кромки пирса и рухнула на бухту каната. К барже, груженной навозом, спешили катера и лодки, люди кричали, жестикулировали; появился полицейский глиссер. Команда баржи выстроилась у борта с баграми в руках. Моряков охватило оцепенение: еще бы, только что прямо на их глазах погибли люди.

Я тупо смотрела на обгоревшие доски, на какие-то обугленные неузнаваемые предметы, болтающиеся на поверхности, — все, что осталось от быстроходного и дорогостоящего средства передвижения. Любопытно. Я наблюдала за операциями на воде, ждала, что меня охватит ужас, ожидала, что на меня сейчас накатит безумие, желание броситься в воду… Однако ничто не дрогнуло во мне. Внутри была пустота.

Через долгое, как мне показалось, время вода у ног моих заплескалась и забулькала. У столбов и досок пирса проявилась какая-то грязная физиономия и протянула с сильным акцентом кокни:

— Добрая леди, протяните палку помощи простому рабочему старичку…

Холмс, — прошептала я, опускаясь на колени, хватая и вытаскивая на доски какой-то карикатурный персонаж: ободранный, босой, грязный, обвешанный скользкой дрянью и оккупированный молчи щами микробов всех известных и неизвестных болел ней. Когда мы выпрямились, я обняла Холмса и при никла губами к его измазанному рту.

Через минуту в моей голове заработал наконец мозг. Я отпрянула от Холмса, размахнулась и вмазала ему по наглой физиономии. Холмс чуть не плюхнулся обратно в реку.

— Никогда не смейте этого больше делать!

— Рассел! Вы что…

— Ударить женщину и бросить ее в бессознательном состоянии! Стыдно!

— Извините, времени для дискуссии не оставалось.

— Это не оправдание, — отрезала я, не заботясь о логике. — Впредь не смейте об этаком даже помыслить!

— Вы бы поступили на моем месте точно так же.

— Никогда!.. Вряд ли… Сомневаюсь…

— Я приношу свои извинения за то, что принял решение вместо вас, Рассел.

— Требую, чтобы вы дали слово впредь так не поступать.

— Согласен. В следующий раз я позволю преступнику удрать, пока мы спокойно обсудим, кому чем заняться.

— Вот и хорошо. — Я ощупала шишку на затылке. Он стоял передо мной и потирал челюсть. — Чем это вы меня ударили? Мне больно.

— Рукой. Чуть не сломал. У вас голова чугунная, Рассел.

— Так вам и надо. — Я подняла руку и сняла с его щеки какую-то полусгнившую водоросль с запутавшейся в ней мелкой ракушкой, сняла клочок пропитанной нефтью газеты с обрывка воротника. Холмс вытащил из кармана мокрый платок, выжал его, протер лицо, волосы, руки. Посмотрел на получившуюся из платка промасленную тряпку судового механика и швырнул ее в воду.

— Вам надо принять ванну и сделать серию прививок, Холмс.

Договорить мне не удалось, потому что он шагнул вперед, обнял меня и поцеловал в губы с такой же силой, с какой до этого ударил по голове. Причем эффект оказался точно таким же: в глазах потемнело, колени подкосились.

…откуда Холмс знает? Откуда это знание моего тела? Это легкое движение ногтя вдоль позвоночника действует сильнее, чем высоковольтный электрический разряд…

— Видит Бог, — промурлыкал Холмс мне в гущу волос, — мне хотелось этого с того самого момента, когда я вас увидел впервые.

…прильнуть телом к телу, закрыть глаза, затаить дыхание… Его губы на моем запястье, на шее под челюстью втягивают все мое существо…

— Холмс, — несколько озадаченно заметила я, — но ведь когда вы меня впервые увидели, вы думали, что я мальчик.

…мы едины, мы одно целое… Это легкое прикосновение его губ к уголку моего рта вызывает огонь, обжигающий желанием все тело…

— Да, и это меня самого несколько озадачило.

…это легкое прикосновение стоит сотни страстных поцелуев…

Хорошо, что, отстранившись, Холмс не убрал от меня рук. А не то я бы не смогла устоять на ногах.

— Вы понимаете, какое это несчастье? Я уже старик с устоявшимися привычками. От меня мало приятного и множество хлопот. --">