Евгений Кукаркин - Среди нас выживает сильнейший. Книга 2

а когда… не знаю.

— Где Саламбек сейчас может прятаться?

— Тоже не знаю.

— Сколько у него в отряде людей?

— Родственник сказал, одиннадцать человек.

— Это все?

— Можно считать, все.

— Отец просил передать тебе…

Я вытаскиваю из-за пазухи толстый пакет. Это деньги. Отцом — мы называем моего начальника, который явно не скупится на такие связи.

— Спасибо.

— В следующий раз связывайся также по мобильному телефону, только скажи ничего не значащую фразу: «Александр, это ты? Слушай, дорогой, купи мне ковер, нет, не дорогой…», — и тут ты назовешь цену, равную числу встречи этого месяца. Например, — за 1300 рублей. Значит 13 числа в это же врем, я жду тебя здесь. Понял, не забыл, что должен сказать?

— Александр, это ты? Слушай дорогой, купи мне ковер, нет, не дорогой за два с половиной куска…

— Можно и так. В селе собаки, как ты без шума проходишь?

— Собаки сейчас по своим щелям забились. В дождь никто не хочет вылезать, да и они меня знают.

— Я тогда ухожу. До встречи, Арсан.

Мы крепко пожимаем друг другу руки. Выходим на тропинку и мой связник прошел к поселку. Я тихонько свистнул. Ожил мох вдоль тропинки и ко мне осторожно выползли два разведчика. Один, сержант Григорьев, умница, только малость лицо покарябано угревыми всплесками, другой, еще молодой, рядовой Крупица, но здоровый, как черт, двух пудовку пятьдесят раз выжимает. Я сигналю рукой и мы сходим с тропинки в лес.

С Арсаном я познакомился почти год назад. Его засадил Тверской ОМОН в каталажку, по подозрению в связях с бандитами. Я в это время, только пришел с отпуска и, для разминки, начальство поставило меня на два месяца на оперативную работу в этот район. Когда он пришел ко мне в кабинет, у меня даже не было плана допроса, так как по документам вообще о нем никакой информации не было… Арсан вошел ко мне, как человек знающий свое достоинство.

— Здравствуйте, офицер, — умышленно не подчеркнул он моего звания.

— Здравствуйте.

— Разрешите сесть?

— Садитесь.

Он спокойно и поудобней усаживается на стул.

— Ваши ребята так злы на мой народ, что после очередной провокации бандитов, даже не разобравшись в чем дело, засадили массу невинных в тюрьму.

— Может быть, есть и злые ребята.

— Но если вы не злой, тогда зачем я здесь.

— Сам не знаю.

Он с удивлением смотрит на меня.

— Выходит вы меня отпускаете?

— Я же говорю, не знаю. Раз вы здесь, то я пытаюсь разобраться, кто передо мной, друг или враг.

— Ради спасения жизни, я могу и соврать.

— Да врите.

Похоже у него голова пошла кругом.

— Хорошо, офицер, я вижу среди вас есть всякие, так же как и среди нас. Я сам учитель в школе, преподавал историю и всегда помнил, что как бы мои соплеменники не рвались к мифической свободе, ее никогда не было и не будет на сотни тысяч лет. Имея такого мощного соседа, как вы, трудно не контактировать с ним и не попасть под его влияние.

— Так в чем же дело?

— Да ни в чем. Я могу идти?

— Можете, но на последок не сделаете мне одолжение. Вы в начале нашего разговора, что то презрительно сказали о бандитах. Я вижу вы их недолюбливаете.

— Они не красны девицы, чтобы их любить.

— Тогда помогите нам их уничтожить или выгнать с вашей земли.

— Это сложно… но я могу подумать, над вашим предложением.

— Ну что же, отправляйтесь к себе домой и думайте. Через какое то время я вас найду и вы дадите мне ответ. Хорошо. Вот ваш пропуск. До свидания.

Он неуверенно поднимается, берет от меня бумажку, кивает головой и идет к двери, потом неожиданно поворачивается.

— Скажите офицер, по вашим наградам, которые я вижу и по тем слухам, которые ходят в тюрьме и по поселку, вы не тот самый человек, которого мои соплеменники прозвали «лесной шайтан»?

— Да, меня так называют.

— Это вы уничтожили Сагалаева?

— Мой отряд.

— Я подумаю о вашем предложении, господин капитан.

В ельнике Григорьев вытаскивает из рюкзака радио телефон. Я пока составляю шифровку и первые колонки цифр наношу на лист бумаги. Теперь сержант долго дозванивается до неведомой «иволги» и, наконец, начинает зачитывать колонки цифр. Передача окончена и нам теперь надо ждать двадцать минут, пока там все обработают и пришлют ответ. Через двадцать минут мы пытаемся опять связаться с «иволгой». Только наш оператор начал зачитывать ответ, как с треском помех ворвался посторонний голос.

— Слушай… птичка… --">