Фридрих Евсеевич Незнанский - Золото дикой станицы

жену холить и лелеять за одну ее нежную улыбку. Она призадумалась, пытаясь вспомнить таких счастливиц из своего окружения, но попытка не удалась. Ну и не важно, такие все равно существуют. Иначе почему возникла крылатая фраза «Человек создан для счастья, как птица для полета»? А ей достался какой-то вечный странник, с ним жизнь — как на вулкане. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующие полчаса. А как выпьет да еще и обидится незнамо на что — все, суши весла! Ну это нормально? — думала она, сплевывая остатки зубной пасты, от ярости явно выдавила из тюбика лишку, — напридумывал себе всякую чушь и отправился в кругосветное путешествие. Ладно — выпил, не впервой, так сиди дома и отсыпайся. В крайнем случае опохмелись, хрен с тобой. А он на вокзал и в поезд. И куда, спрашивается, навострил лыжи? И с какого будуна сошел на неизвестной станции? А то, что с будуна, у нее сомнений не вызывало. Трезвый Шурик всегда очень пунктуален и мыслит очень даже здраво. Вот есть же у него положительные черты! Почему их не развивать, как всякому интеллигентному человеку, который стремится к самосовершенствованию? Правда, Катька ей как-то говорила в утешение: «Твой Шурик — человек необыкновенный, талантливый. А с талантливыми людьми всегда трудно жить. Но ты же сама себе такого выбрала. Могла бы выйти замуж за сантехника». А с чего она, собственно, решила, что с сантехниками жить проще? Из соображений, что чем меньше у человека голова забита знаниями, тем они проще? Правда, их работа не требует дальних командировок, но там наверняка свои проблемы. И тоже алкогольные…

На кухне Катька загремела кастрюлькой. Небось варит себе овсянку. И заранее злится, что ее придется еще и есть — такую слизкую и серую массу, на которую без отвращения не взглянешь. И зачем садиться на такую невкусную диету? Перешла бы на яблоки, эффект тот же. Так нет, нужно варить эту гадость и заталкивать ее в себя со скорбным видом на глазах у подруги, чтобы та прочувствовала, как она страдает. И только потому, что заботливая Ирина как-то посоветовала ей: «Ты, Катюша, на ночь бутерброды не лопай, а то растолстеешь». И что такого она ей сказала? Позаботилась о фигуре подружки, ей же замуж когда-нибудь выходить, а та теперь с видом великомученицы ест всякую дрянь, а на ночь пьет зеленый чай литрами. Кстати, похорошела, и цвет лица стал здоровее. Но характер явно испортился. Голодные люди редко бывают оптимистами, Ира эту истину знала непонаслышке.

Ирина вышла на кухню, приветливо поздоровалась с Катериной. Та хмуро что-то пробурчала в ответ. В глазах стояла вселенская тоска. Горка серого дымящегося варева могла отбить аппетит у кого угодно. Хоть отворачивайся…

— На воде варила? — уточнила Ирина.

— От молока поправляются… — буркнула подружка и, содрогнувшись, отправила в рот очередную ложку каши.

— Приятного аппетита! — лучезарно улыбнулась Ирина, чтобы подбодрить Катьку. Та вскинула свои угрюмые бровки, но ничего не ответила. И куда девалось ее обычное по утрам веселое настроение? Называется, приехала поддержать подругу. Да она сама нуждается в утешении… Завтрак прошел в молчании. Темы исчезновения Турецкого с некоторых пор по негласному уговору не касались.

— Все, побежала… — вскочила из-за стола Катя, стойко проглотив последнюю ложку каши.

— Я тоже бегу. Может, новости какие-то поступили. Приду поздно. Работой завалили, чтобы меньше печальных мыслей в голову приходило — это так мне ребята сказали. Да, не забудь, что обещала у меня пожить, пока не надоест, — напомнила Ирина.

— Еще не надоело, — ответила Катя, явно повеселевшая, потому что утренняя пытка овсянкой осталась позади, а впереди рабочий день, много пациентов, и, может, среди них окажется один здоровый и красивый, пускай не принц и не на белом коне, но тот самый, которого Катя ждет много лет, а он что-то припозднился. Правда, здоровые редко посещают поликлинику. Но есть же такие, которые заботятся о своем здоровье и проходят диспансеризацию.

Катерина оставила тарелку на столе и бросилась одеваться. В чужом доме посуду она не мыла принципиально. Ирина привычно все свалила в раковину. Еще не хватало — с утра запрягать себя мойкой посуды. И так жизнь паршивая.

Новости поступили к полудню. Щеткин даже не стал говорить о них по телефону. Удостоверился только, что Ирина сидит на своем рабочем месте и занимается, соответственно, своими прямыми обязанностями. Чтоб она не отвлекалась от --">