Фридрих Евсеевич Незнанский - Тень Сохатого

голову, глянул на вход в банкетный зал. Там появился новый персонаж. Это был Олег Александрович Риневич, давнишний друг Боровского и единственный человек, чьи капиталы журналисты смело сравнивали с состоянием самого Боровского. Риневич присутствовал на торжественной части, но затем вынужден был отъехать по какому-то срочному делу. Начало банкета-фуршета он также пропустил, но проигнорировать банкет полностью Олег Александрович, будучи по натуре сибаритом и бонвиваном, как видно, был не в силах.

Гости, расположившиеся неподалеку от входа в зал, приветствовали Риневича радостными возгласами.

— Ага, Олег Александрович! Не удержались?

— Так и знал, что ты придешь!

— Где шампанское, там и Риневич!

— Добро пожаловать на наш пикник!

Олег Александрович улыбнулся приветствовавшим его бизнесменам, многих из которых он знал еще со времен своей молодости, развел руками и весело ответил:

— Ну, ребята, куда же я без вас!

Проворный официант-разносчик тут же подскочил к нему со своим серебряным подносом. Риневич взял с подноса фужер с шампанским, тут же с кем-то чокнулся «за процветание России», отхлебнул шампанское и, продолжая улыбаться, пробежал взглядом по залу, явно кого-то выискивая. Взгляд Олега Александровича остановился на Боровском, и на щеках его выступил легкий румянец.

Мгновение поколебавшись, он извинился перед своими собеседниками и медленно двинулся к Боровскому, держа в руке фужер с шампанским.

Если бы Риневич обернулся, он бы увидел, каким встревоженным взглядом провожает его Иван Сергеевич Беглов, прижатый к стене толстяком Семеновым, который что-то с жаром ему доказывал. Возможно, этот взгляд остановил бы Риневича или хотя бы задержал его. Но Олег Александрович не обернулся. Он по-прежнему шел к Боровскому; причем румянец на его щеках стал гуще, а серо-голубые глаза заблестели каким-то особым блеском, в котором было и смущение, и лукавство, и дерзость, и еще много чего, о чем присутствовавшие в зале гости не могли даже догадываться.

Иван Сергеевич Беглов, интуиции которого мог бы позавидовать самый лучший сыщик, сделал последнюю попытку отстранить от себя Семенова, сказав ему:

— Ну, брат, ты меня совсем придавил. Пойдем-ка с тобой к барной стойке, там и поговорим как следует.

Но толстяк был слишком увлечен изложением своего бизнес-проекта, чтобы обратить внимание на реплику Беглова.

Тем временем Риневич подошел к Боровскому и, остановившись в шаге от него, громко и с улыбкой произнес:

— Геня, здравствуй! А ты почему один? Не нашел себе достойную компанию?

Боровский медленно повернул голову и уставился на Риневича таким взглядом, словно увидел перед собой покойника. На его щеках сквозь смуглость кожи проступила бледность. Красные губы дрогнули. Но Риневич, казалось, не замечал случившейся с другом метаморфозы.

— А где твоя благоверная? — весело продолжил он, окидывая взглядом зал.

— Ее нет, — ответил Боровский тихим и каким-то сиплым голосом.

— Вот как? — поднял белесые брови Риневич. — Никак поссорились? Ну ничего, Геня, не грусти, помиритесь еще. Какие ваши годы. За вас!

Риневич отсалютовал другу фужером с шампанским, затем запрокинул голову и вылил шампанское в рот. Потом достал из кармана платок, промокнул губы и весело посмотрел на Генриха Игоревича.

И тут с Боровским случилась еще одна метаморфоза. Его красивое и упитанное лицо вдруг осунулось, словно он разом, в один миг, похудел килограммов на десять. Бледность, покрывавшая щеки, разлилась по всему лицу. Боровский нахмурил черные брови, отчего поперек его переносицы прорезалась глубокая резкая морщина, и быстрым движением сунул руку во внутренний карман пиджака.

Риневич проследил за его движением и тоже побледнел.

В тот момент, когда Боровский достал руку из кармана, на губах Риневича все еще играла улыбка. Он не перестал улыбаться, даже когда увидел в судорожно сжатых пальцах Боровского маленький блестящий пистолет, направленный дулом прямо ему в живот. Он лишь легонько приподнял брови и спросил с прежней веселостью:

— Пистолет? А это для кого?

— Для тебя, — ответил Боровский. — Сейчас ты умрешь, и я хочу, чтобы ты это осознал.

— Осознал? — удивленно переспросил Риневич. — Осознал что?

— Что сейчас для тебя все кончится, — жестко сказал Боровский. — Это последние секунды твоей жизни.

Риневич посмотрел на пистолет, затем перевел --">