Сергей Анохин - $амки

Потом в течение года успешно «косил» от армии. Но по какой-то совершенно неведомой логике армейской бюрократической машины загремел в автороту отдельной бригады ПВО Ленинградского военного округа в двухстах километрах от порта Заполярье на Кольском полуострове. Обычно туда попадали житиели славного города на Неве и выходцы из среднеазиатских республик.

Но служба оказалась на редкость необременительной и не то чтобы веселой, но терпимой. Даже в первый год. «Деды» не особо наседали на Стерхова: здоровый, как лось, КМС по вольной борьбе, он спокойно принимал правила игры и даже признавал сложившуюся десятилетиями традицию, но до определенных пределов. Это вызывало законное уважение. А когда из категории «черпаков» сам перешел в «деды», жизнь и вовсе стала почти человеческой.

Однажды зимним вечером, когда все медицинское начальство укатило на три дня на какую-то свою конференцию – не просвещаться, разумеется, а квасить по-цивильному, – военфельдшер Серега, оставленный за главного эскулапа, зазвал Михаила в санчасть угоститься, чем Бог послал. Они уютно устроились за операционным столом, радуясь теплу и возможности спокойно выпить-покалякать, не беспокоясь о последствиях. Снаружи гудела буря, часы показывали четыре часа дня, а на улице уже была почти непроглядная мгла.

– Дня на три затянется, – прикинул Серега, кивнув на окно.

– Да уж, не меньше…

Дверь распахнулась. На пороге стоял Мишкин командир – капитан Разинов.

– У Татьяны схватки вроде начались, – сообщил он фельдшеру. – А вертушку, сам видишь, не вызвать. Примешь роды?

– Да вы что? У нее ж положение плода нетипичное, сами знаете. Тут специалист нужен, кесарево… А я такого на себя взять не могу…

– И что делать?

Сергей молча пожал плечами. За окном завывала буря.

Разинов постоял несколько секунд, тупо глядя куда-то в пространство, круто развернулся и вышел. Парни переглянулись. Таню было искренне жаль. Совсем еще молоденькая девчонка, веселая, доброжелательная. Не в пример остальным офицерским женам, обращалась с солдатами как с нормальными людьми, всегда здоровалась, даже с незнакомыми, а знакомых по именам звала – Миша, Сережа…

– Что будет-то? – спросил Михаил приятеля.

– Честно – не знаю. Скорей всего, помрет…

Он подошел к шкафчику, извлек из него пузырь спирта, разлил по консервным банкам. Они выпили, не разбавляя, закурили. Говорить уже ни о чем не хотелось. Сергей начал методично перекладывать с места на место нехитрые мединструменты, зачем-то подмел пол. Остановился возле обшарпанной каталки.

– Да не могу я! – крикнул он. – Я ж на гражданке в прозекторской работал. Только и умею, что трупаков кромсать.

Он снова налил по тридцать грамм, но выпить они не успели. В фельдшерскую снова ввалился Разинов. На его ушанке поблескивал «шахтерский» фонарик.

– Лекарь, дай-ка мне чего-нибудь бодрящего… транквилизатор какой-нибудь долгого действия, что ли. Часа на три.

Серега поднял брови.

– Повезу Таню через залив, – пояснил капитан. – Нашел сани.

– Да ты оху… – не по чину вежливо рявкнул фельдшер. – Восемнадцать кэмэ, в бурю! И себя угробишь, и ее!

– А ты не угробишь? – безнадежно спросил Разинов.

Сергей опустил глаза.

– И горючего дай! – потребовал капитан. – Побольше, чтоб и внутрь хватило, и растереть, если что…

Неожиданно даже для себя Михаил поднялся:

– Я с вами пойду.

Разинов покачал головой.

– Я собой рисковать могу. И Танькой. И… – Он судорожно сглотнул. – А ты, Стерхов, – армейское имущество…

Михаил усмехнулся:

– Значит, будем считать – я в самоволке.

Не дожидаясь возражений, он быстро накинул тулуп, взял со стола ушанку и посмотрел на Сергея. Тот, ни слова не говоря, полез куда-то за шкаф и вытащил темную литровую бутылку – их собственный НЗ.

– Не надо вам никаких транквилизаторов. Сейчас по две ложки элеутерококка, а горючка – по мере надобности, потом.

Они вышли на улицу все вместе. Вьюга грозно завывала в уже непроницаемой тьме. Тусклая лампочка над дверью еле освещала бесформенную кучу возле порога – сразу и не отличишь, сугроб это или человек. Сергей подошел к детским деревянным санкам, где закутанная в гору уже запорошенных снегом одеял сидела перепуганная Татьяна, наклонился, спросил что-то сугубо медицинское и непонятное Михаилу, услышав ответ, кивнул, поправил одеяло, ободряюще похлопал по плечу.

– Если быстро, то успеете, – обернулся он к капитану. – У нее --">