Савелий Митченко - Герой

жизни. Стоп. Если моё сознание мертво, где формируются эти мысли? Что за ощущение тяжести: неужели это моё тело? Оно будто заполнено чем-то тяжёлым и вязким, никакое движение сейчас мне не подвластно. Однако, я чувствую его: слух, даже если забыть про его тугость, воспринимает отдалённые шорохи. Нюх улавливает какие-то странные нотки: бинты пропитанные спиртовой микстурой, странные лечебные ароматы и… Воск? Сразу после этого домысла в углу моей пустоты возникает свечение. От всплеска, выведшего меня оттуда его отличает постоянство и тепло. Но наиболее важным является уверенность в том, что если я направлю на этот источник всё внимание, то это сможет вытащить меня из тьмы. Ладно, попробуем: в любом случае, рисковать уже точно нечем. Я сконцентрировал всё своё существо на этом свете: моя теория оказалась верна. Находясь, если так можно сказать, в «дальнем углу», тот начал стремительными темпами расширять свои охваты, пока полностью не заполонил собой всё — оковы век сняты, обзор для глаз свободен.

Небольшое округлое помещение и конусообразная крыша. Это шатёр. Пространство обставлено цветными колбами с лекарствами, медицинской аппаратурой и свечами. Именно они, а если быть точнее та, что стояла около моей койки, вытащила меня из забытья. Я не волновался насчёт того каким образом очутился здесь. Скорее даже наоборот, в голове сразу нарисовалась отчётливая картина произошедшего: вспомнив о том сиянии в оторванной голове, несложно было догадаться о близости какого-то поселения. К нему бы я и направился после перевала, не устрой на меня нападение эти стеклянные куски дерьма. Видать жители, услышав подрыв снарядов, выдвинулись на место бойни, где и обнаружили моё поверженное тело. С этим всё понятно. Однако, другие вопросы не могли быть решены подобным суждением: где моё копьё, оставшиеся вещи? В каком сейчас я нахожусь состоянии? Когда снова встану на ноги? В конце концов — сколько я провалялся без сознания?

Видать мысли были подключены к громкоговорителю, иначе объяснить появление в моей нынешней обители человека сразу после этих рассуждений крайне сложно. Смутным взглядом я различил старикашку невысокого роста, с большим выпуклым лбом, густыми белоснежными бровями и длинной бородкой такого же цвета. Глаз не было видно: бровной навес прятал их, да и сами по себе они более напоминали узкие щели, сквозь которые изредка мелькали белки со зрачками. Никакой угрозы с его стороны не было: мародёры бы просто растащили мои жалкие остатки, а эти вон какие, сердечные. В руках деда был некий свёрток — пахнуло съестным. В рот тут же прильнула слюна — последние дни, если не неделю, мне приходилось давиться тем безвкусным желе, которое выполняло единственную функцию: не давать мне скрючиться от голода.

Пока я размышлял на этот счёт, дед подтащил к койке стул. Усевшись на него, тот принялся смотреть на меня. Глаз его не было видно, однако молчание, равномерный треск свечи и тишина обстановки были красноречивее всего того, что мы могли бы сказать друг другу. Он видел меня насквозь: мой взгляд тупился об стену.

— Тебя нашли 5 дней назад. Пришлось изрядно подлатать тело, дабы твой дух не покинул его. Удивительно, что ты вообще сейчас в добром здравии: любому другому, с твоими старыми ранами, уже обычная ходьба доставляла бы массу хлопот. Ты же мало того, что продолжал свой странствие, умудрился пережить стычку с извергами, попутно приобретя новые травмы.

— Угу. Где…

— Половина найденной рухляди непригодно к восстановлению. Другая часть немного лучше, но не то чтобы сильно. Видимо, эти вещи пропитались твоей несносностью, иначе всё должно было сломаться намного раньше: впрочем, так можно сказать и про тебя.

— Сочту за комплимент, дед. Скольком мне ещё придётся пролежать без дела?

— Не меня об этом спрашивай. Вот твой паёк. Приятного аппетита.

Встав и вернув стул на место, где тот стоял, он покинул палату. И как это понимать? Он же меня и выхаживал, учитывая точность его ответов, кому как не ему знать о моём текущем состоянии? «Не меня об этом спрашивай» — как отрезал сказал. Скорее, это личная специфика определённого старикашки, остальное население явно более сговорчивое. Спасибо хотя бы за харчи, хрыч.

В теле взбаламутилась тяжесть-оно с огромным трудом начало двигаться в сторону рядом стоящего столика. Из-за слабости рука более напоминала огромное бревно, которое ещё и приходилось удерживать с края. --">