Михаил Георгиевич Серегин - Лицо на продажу

понимаю, от Бориса Иосифовича? – продолжал хозяин. – Прошу заходить.

Он посторонился, давая нам дорогу. Мы оказались в просторной прихожей, выложенной мраморной плиткой. Сквозь плотные белые шторы на окнах сочился приглушенный свет. Слева находилась вешалка десятка на два крючков, предназначенная, видимо, только для посетителей, так как никакой одежды на ней в этот момент не наблюдалось. Мы сделали шаг по направлению к вешалке, но хозяин движением руки остановил нас.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – Сегодня наплыва нет. Будьте как дома…

Мне показалось, что это хороший знак. Однако Марина волновалась по-прежнему. Поднявшись по трем мраморным ступеням, мы вошли в холл с высоким потолком. Справа уходила наверх витая лестница. Слева белела дверь с бронзовыми ручками. Сквозь высокое окно на пол, застеленный ковром, падал солнечный свет. По обе стороны окна стояли удобные диваны и большие напольные вазы с неживыми, но очень искусно сделанными цветами.

Анатолий Александрович, не задерживаясь, направился к белой двустворчатой двери и ввел нас в кабинет, служивший, очевидно, приемной. Непосредственно осмотр и лечение осуществлялись, скорее всего, за соседней дверью с непрозрачным стеклом. Мы сняли плащи и уселись в огромные мягкие кресла из коричневой кожи, в которых почти полностью утонули. Заболоцкий занял место за письменным столом и весьма внушительно посмотрел на нас сверху вниз. По лицу Марины я понял, что бодрости у нее не прибавилось.

– Как поживает Борис Иосифович? – осведомился Заболоцкий.

– По-моему, неплохо, – ответил я.

Девяносто процентов жизни Бориса Иосифовича – это тайна за семью печатями, во всяком случае, для меня. Но, думаю, Заболоцкий ждал от меня именно такого ответа.

Он кивнул и деловито спросил:

– И что же вас привело ко мне, молодые люди? Кстати, кто из вас потенциальный пациент? Простите, что не называю вас по имени-отчеству…

Мы представились, и Марина, немного запинаясь от волнения, изложила суть своей проблемы. Заболоцкий окинул ее фигуру внимательным взглядом, видимо, определяя, насколько заметны дефекты внешне. Но на Марине сегодня было вязаное зеленое платье с высоким воротом и длинными рукавами, скрывавшее шею и руки весьма надежно.

– Значит, вы говорите, ожоги открытым пламенем? – повторил Заболоцкий. – Как же это произошло?

– Это старая история, – хмурясь, сказала Марина. – Связанная с работой. Я по профессии криминалист…

– Вы работаете в милиции? – поднял брови Заболоцкий.

– Уже нет. Теперь я преподаю. Те впечатления были слишком острыми, понимаете?

– Безусловно, – кивнул Заболоцкий. – Однако необходимо осмотреть вас, Марина Петровна…

Он поднялся из-за стола и, подойдя к шкафчику, снял с плечиков отутюженный, безупречно белый халат.

Марина бросила в мою сторону беспомощный взгляд, но я в ответ лишь нахмурил брови и сердито сверкнул глазами. В сущности, это был обычный иррациональный страх перед врачами, который я никак одобрить не мог.

Анатолий Александрович в белом халате совершенно приободрился – он будто даже стал выше ростом и еще внушительнее, чем прежде. Марина рядом с ним казалась провинившейся девочкой.

– Прошу вас! – сказал Заболоцкий, указывая на застекленную дверь, и добавил, обернувшись ко мне: – Вы можете пока, чтобы не скучать, посмотреть наши альбомы. Довольно любопытные встречаются случаи… Кстати, вы сможете оценить и наши возможности…

Они с Мариной скрылись за дверью кабинета, а я лениво перелистал предложенные мне альбомы. Они не слишком меня заинтересовали – дефекты внешности, отравлявшие жизнь их владельцам, и, для сравнения, те же лица после вмешательства чудодейственных рук хирурга.

Как врач, я отлично понимаю, что каждый случай заболевания достаточно уникален и никакие прошлые успехи не гарантируют стопроцентного результата в настоящем. Авторитет Заболоцкого подтверждался рекомендацией Бориса Иосифовича, и здесь не требовались никакие альбомы.

Гораздо больший интерес вызывало у меня жилище косметолога. Оно говорило о его успехах гораздо больше, нежели фотографии выправленных носов. Такие высоченные окна, такие паркеты и кресла не достаются даром, это понятно. И тут я впервые задумался о том, во сколько может обойтись лечение. Разумеется, и у Марины, и у меня имелись кое-какие сбережения, но конкретной ценой мы пока не интересовались. Впрочем, ждать ответа на этот вопрос оставалось совсем --">