Дмитрий Александрович Чернов - По правилам бокса

Третье – образ ребенка моей второй жены Chanel. Наш первый день встречи с ним. Тонкие запястья, костлявое лицо. Идеально подобранные женские манеры. Этот мужик бросил их, со слов Chanel, потому что они ему надоели. Ему было год – сейчас 8. Единственным мужчина, который с ним общался на протяжении 7 лет был дедушка: достаточно молодой, достаточно уверенно пьющий. Мамаша крепенько за него взялась. Женские повадки дополнялись невероятной капризностью, плаксивостью и замкнутостью. За весь вечер, пока Chanel прихорашивалась на наши вечерние поход в люди, я не вытянул из него ни слова. Мы смотрели Mickey и Minnie Mouse по стоящему на полу черно-белому коричневому ящику с картинами и звуком. Я старался наблюдать за ним – за мальчиком воспитанным женщиной. Ровная осанка, острый подбородок, как бы тянущийся к носу, надменный взгляд. Руки аккуратно сложенные на тонкие и острые колени. Ко всему этому, переняв определенные черты от матери, он обладал широко открытыми темно-карими глазами и длиннющими ресницами. Спина, как натянутая струна, держала его скелетообразную конструкцию в состоянии человека. Они не голодали, и жили достаточно хорошо. «Пойдем, милый!» – окликнула меня Chanel, почти выпрыгивая от радости встречи из желтого в белый узор платья, как у JJ. «Пойдем» – ответил я. Мы встали возле порога, я проверил два билета в кино во внутреннем кармане пиджака, а мальчишка подбежал к маме. «Вы не долго?» – спросил он детским тихим голоском. «Сыночек, нет, мы скоро будем!» – и убежал обратно в комнату. С Chanel мы продержались около двух месяцев, пока успех в профессионалах не вскружил мне голову и я не подсел на кокс только для того, чтобы не чувствовать сверлящую головную боль и биться как можно чаще. Ей это не нравилось – мне это тоже. Мальчика я видел еще пару раз, так как жить с ними Chanel меня не заставляла, да и я боялся мальчика – он чем-то напоминал мне меня. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать.

Четвертое – последний мой бой, который 15 минут назад закончился моим безоговорочным нокаутом. Про порхав над своим же мексиканцем первый раунд, не получив ни одного увечья, во втором от усталости я полез в клинч. Знаменательная тактическая победа войск, когда пехота поджимает артиллерию с тыла, заканчивается ковшами мне под ребра, резкими выпадами в челюсть и боковыми в висок. Мои длиннющие руки-убийцы в клинче были как тухлые макаронины – максимально бесполезны, мы терлись друг с другом пузами, а периодически он меня еще и бил. Третий раунда начался с прекрасного правого бокового от меня, что потрясло его до нокдауна, но сволочь поднялся на ноги и начал колошматить по мне без разбора. Прямой правый в нос пропустил я, за ним сразу левый снизу, и правый боковой. Мексикашка забрался ко мне в клинч и резким правым пробил мне челюсть. Мои ноги подкосились, а тело рухнуло вниз, я встал на одно колено, пока мой палач замахивался и рубил мне прямо в темечко своем локтем-топором. Каппа вылетела изо рта и направилась прямиком за канаты в толпу. Моя постоянно гудящая голова, почти с высоты собственного роста, с учетом 195 фунтов моего собственного веса, создала такую амплитуду своего движения, что хруст ломающейся переносицы прошел по всему моему телу и дал сигнал организму на временное его отключение. Двадцать, двадцать один, двадцать два.

По правилам бокса, одним из типов нарушений является атака на упавшего или поднимающегося противника, за которое вследствие образовавшейся травмы, вызванной запрещенными действиями, рефери принимает решение дисквалифицировать нарушителя. Фактически, в большинстве из таких ситуаций, когда боец еще не ушел в отключку, выходят очень даже просто, рефери предупреждает о недопустимости подобного поведения. С минуты на минуты должен зайти мой букмекер и отдать мне чек – либо мне хватит заплатить только по счетам, либо того парня дисквалифицировали и я получу «по полной». Статистика была не на моей стороне, но вот, что я понял точно: не будь JJ тогда в том самом желтом платье с белым узором, не гори тот чертов Ирландский флаг в баре, не увидев женственного сына Chanel, я не получил бы беспощадных тумаков от своего соотечественника на 45-ом году жизни. Теперь уж я ни за что бы не хотел знать эти самые правила бокса.