Евгений Евгеньевич Сухов - Алмаз в воровскую корону

курировал всесильный «Смерш». А военная контрразведка была горазда на самые хитроумные комбинации. Бездарей там просто не держат — при желании они могли скрестить даже кошку с собакой.

Группа спецкурьеров официально именовалась «Три толстяка», хотя внешне они больше напоминали лосей — выглядели такими же могутными, подтянутыми и быстрыми. И оставалось отдать должное остроумию высокого начальства, надумавшего назвать так эту группу.

Один-два раза в месяц в лагерь из Свердловска приезжала машина с металлическим контейнером в сопровождении трех автоматчиков, которые, передав груз, немедленно исчезали. О доставке груза группе сообщал лично начальник лагеря. При этом он никогда не задерживался в землянке, отведенной для проживания спецгруппы, очевидно, исполняя четкие инструкции. Смершевец великодушно выслушивал рапорт начальника лагеря и легким кивком головы отпускал его с миром.

Барин лагеря, полковник Лавров Глеб Кириллович, был фигурой во всех отношениях колоритной. Под два метра ростом, с абсолютно лысым черепом и бесцветными бровями, со стороны он выглядел каким-то нескладным-несуразным. Однако этот человек обладал недюжинной силой и, бывая в гневе, способен был в одиночку навести страх даже на толпу матерых уркаганов. Несмотря на нелепую внешность, он отличался живым умом и, как многие люди, обладавшие аналитическими способностями, предпочитал излагать свои мысли ясно и просто. Для него не существовало оттенков в отношениях с окружающими его людьми, а потому, не мудрствуя лукаво, он делил их на своих и чужих, а всех заключенных подразделял на «черную» и «красную» масти.

«Черными» были заключенные, угодившие в лагеря по уголовным статьям, а вот «красными» — политические, попавшие сюда по знаменитой пятьдесят восьмой.

Лагерь Лавров не просто знал — он его чувствовал! Еще совсем недавно ему казалось, что не существовало вещей, которые бы находились вне его понимания. Но в последнее время атмосфера в лагере как-то вдруг переменилась, стала, несмотря на внешнюю безмятежность, какой-то напряженной. Прекратились даже драки между «красными» и «черными», которые нередко заканчивались серьезными последствиями. Подобное настроение больше напоминало затишье перед бурей, а она, судя по контингенту, который парился в зоне, могла разразиться нешуточными громами.

В самом объединении сук и блатных было что-то противоестественное. Они стояли на разных полюсах уголовного и житейского миров, каждый из них имел не только свои взгляды на жизнь, но и собственных апостолов. Легче было бы ухитриться смешать воду и пламя, чем увидеть их однажды сидящими за одним столом. Однако невозможное случилось. Уже третий день Лавров наблюдал за тем, как «красные» и «черные», объединившись в единые семьи, хлебали постную лагерную баланду.

Лаврову не хотелось верить собственным глазам, ведь каких-то полгода назад в лагере произошла серьезная заваруха, в результате которой шесть человек были заколоты заточками, и только оперативное вмешательство караула предотвратило междоусобное истребление.

А может, на заключенных снизошла божья благодать и каждый из них готов был подставить для удара правую щеку своему ближнему, предварительно уже схлопотав по левой? Вряд ли! Подобное может случиться разве что в богадельне, где старички стоят в шаге от смертного часа, а там, где находятся здоровые мужики и где жизнь, даже при самых невыносимых условиях, представляется нескончаемой, подобного не происходит. Так что не стоит тешить себя иллюзиями о каком-то там всепрощении. Оставалось ломать голову о том, какие такие обстоятельства заставили врагов броситься в объятия друг другу.

Имелся и еще один вопрос, который очень беспокоил Лаврова, — спецкурьеры подразделения «Три толстяка». Глебу Кирилловичу было известно, что за шутовским названием этой группы стояли очень серьезные силы и даже рядовой обладал такими полномочиями, о которых не помышлял и он, начальник лагеря, обремененный полковничьими погонами. Чего стоит одно лишь предписание, в котором прямо было указано, что в случае служебной необходимости начальник лагеря обязан безоговорочно выполнять распоряжения начальника этой таинственной группы.

Сложность ситуации заключалась в том, что трудновато было определить, в какой именно момент рабочие отношения переходят в разряд служебной необходимости. А потому Лавров, чтобы избежать --">