Александр Владимирович Мазин - Костер для инквизитора

скомандовать псу… А дальше? Ватник и ватные штаны до удивления напоминали «обмундирование» собачьего инструктора. Совпадение?

– Долго думаешь,– констатировал человек в ватнике.– Теперь давай все.

Мужчина скорее почувствовал, чем увидел, как шевельнулся палец на спусковом крючке, и, быстро расстегнув пояс, протянул его человеку в ватнике. Ротвейлер тут же оказался на ногах и грозно зарычал.

Человек в ватнике даже не оглянулся.

– Козырь, сидеть! – рявкнул хозяин.

Человек в ватнике запихнул сумочку в боковой карман («хвосты» пояса так и остались висеть снаружи), повернулся и двинулся в сторону Нарвских ворот. Пистолет он все еще держал в руке, но из-за длинного рукава ватника оружие не бросалось в глаза.

Мужчина в спортивном костюме озадаченно глядел ему вслед.

Глава вторая

В дверь позвонили в шесть утра. К счастью, только один раз, поэтому Наташа не проснулась. Ласковин, выматерившись про себя, тихонько вылез из-под одеяла, натянул трусы и вышел в коридор, по дороге прикидывая, кого могло принести в такую рань. Металлическая пластина на входной двери отразила недовольную физиономию.

«Закрашу мерзавку», – подумал Андрей и посмотрел в глазок.

Посмотрев же, нахмурился еще больше, полез в тумбочку за пистолетом, сдвинул предохранитель и только после этого открыл дверь.

Того, кто стоял за дверью, вид направленного ствола не смутил. Вероятно, привык.

– Спортсмен? – Скорее утверждение, чем вопрос.– Это тебе.

И протянул кожаную сумочку-пояс размером с футляр от «кодака».

– Открой,– велел Ласковин.

Вжикнула молния. В сумочке тугой пачкой лежали баксы.

– За что? – спросил Ласковин.

– Компенсация.

– Кто?

Курьер пожал метровыми плечами.

– На,– вложил сумочку в левую руку Ласковина и потопал вниз по лестнице.

Андрей тупо глядел ему вслед. Потом опомнился, но не бежать же следом в трусах? Смешно.

Заперев многочисленные замки, Ласковин аккуратно прикрыл дверь в спальню, отправился на кухню и не спеша сварил кофе. Пузатенькая сумочка мирно лежала на столе, являя миру светло-зеленые внутренности. Кофе взошел, и Андрей снял джезву с огня. Так же неторопливо приготовил шесть бутербродов с сыром. Тоненьких, как любил. Затем сел и съел все шесть, запивая кофе. И только после этого расстегнул сумочку до конца, вытряхнув на стол четыре перетянутые резинками пачки сотенных. Если в каждой по сотне бумажек, всего сорок тысяч.

В пачках оказалось не по сто купюр, а вдвое больше. Серьезная сумма. Годовой доход преуспевающего американца. Андрей запихнул баксы обратно в сумочку, застегнул молнию. Налил себе еще кофе и пожалел, что не курит. Ей-богу, пары киллеров он испугался бы меньше, чем этой пачки. Нехорошие деньги. Грязные, очень грязные. От этих новеньких купюр так и перло злом. Зря он их взял…

Почувствовав, как приходящие мысли раскачивают его, нагнетают эмоции, угрожают внутреннему равновесию, Андрей сказал себе: «Стоп!»

Выкинув из головы все проблемы и мысли, Ласковин не стал допивать кофе, а поднялся, принял одну из медитационных стоек и на полчаса превратился в статую. Через полчаса он на мгновение вышел из неподвижности, изменил положение рук. Еще через час на кухню заглянула Наташа и, увидев, что ее друг занимается, отправилась в ванную. Когда она появилась снова, Ласковин уже жарил бекон. Себе. Наташа теперь завтракала проросшим зерном.

– Были гости? – спросила девушка, расчесывая волосы.

– Ты так думаешь? – Ласковин поглядел на нее с восхищением, но восхищался он не столько ее проницательностью, сколько внешностью.

– Бабушка рассказала.

Имелся в виду портрет в комнате.

Наташа присела на подоконник и поставила на колено тарелку с залитым с вечера зерном. По правилам зерно полагалось есть руками и «сосредоточиться на наслаждении пищей», но наполняющий кухню запах жареной свинины этому сосредоточению, мягко говоря, мешал.

Ласковин выплеснул на сковороду яйца, перехватил косой взгляд, ухмыльнулся:

– Овсянка, сэр!

– Свинство, сударь! – сердито сказала Наташа, спрыгнула с подоконника и, отобрав у Андрея нож, сцапала со сковороды кусок ветчины.

– Точно,– согласился Ласковин.– Как есть свинство, не какая-нибудь телятина!

Наташа фыркнула и осторожно, чтобы не обжечься, принялась за бекон.

Звонок в дверь.

– Бойкое нынче утро,– проворчал Андрей и двинулся открывать.

– В комнату не веди! – крикнула вслед Наташа.– Там постель не прибрана.

Новый --">