Владимир Сергеевич Василенко - Дикие земли. Шарп (полный текст)

мгновенно пробили подошву сапога. Те, что в стенках, под моим весом прогнулись, царапая голенище, и при попытке выдернуть ногу тут же впились остриями в лодыжку.

Идеально – ни вниз не дернешься, ни вверх, ни в стороны. Ногу будто клыкастым сфинктером обхватило.

Больно было первые секунд пять. Дальше все затмили ярость и досада на собственную неосмотрительность. Это ж надо так вляпаться! А ведь почти удалось оторваться!

Ладно, спокойно, Шарп. Истерики оставим дурным бабам и начальству. Давай-давай, лучше шевели мозгами!

Я оглянулся. Тропа позади вроде пока пуста. Но в сгущающихся сумерках она уже через пару десятков шагов превращается в темный туннель, обрамленный густыми зарослями акации. Ни хрена не видно.

К тому же, все равно роа больше любят нападать из кустов. Или спрыгивать с нижних ветвей деревьев. Погоня может настигнуть в любой момент.

Я опустился на одно колено, перемещая вес с пойманной ноги. Потихоньку приподнял ступню так, чтобы шипы не вгрызались все дальше в подошву. Попробовал расшатать боковые. Ага, куда там! Не все так просто.

Убрал револьвер в кобуру и вытащил нож. Взрыхлил им утоптанный грунт вокруг ловушки. Докопаться до основания шипов оказалось нелегко – пришлось основательно попыхтеть, разбрасывая вокруг плотные комки дерна.

Твою мать, да тут целые копья! Сделаны из гибких заостренных жердей чуть толще пальца. Но наконечники, похоже, железные. Жерди ещё и сплетены друг с другом, как решетка. Тут либо пару квадратных метров земли вокруг ловушки раскапывать, вытаскивая всю конструкцию целиком, либо подрубать древки и потихоньку вытягивать наконечники по одному.

Я выбрал второй вариант. Так будет быстрее. Мне хотя бы с одной стороны два-три острия убрать – и можно будет потихоньку высвободиться.

Стараясь не дергать пострадавшей ногой, я принялся орудовать ножом. Получалось хреново – жерди были свежесрезанные, гибкие, поэтому не подламывались, даже когда прорубишь их уже наполовину.

Кровь теплыми струйками стекала к носку сапога, щекотала между пальцами. Повреждения вроде бы пустяковые – нижние шипы вонзились на пару сантиметров, боковые и вовсе только кожу поцарапали. Но при каждом движении острия бередят раны, так и норовят войти глубже в плоть.

В общем – больно! Так больно, что впору зубами скрежетать. Чего та вертлявая непись болтала про завышенный болевой порог? Реалистичность – сколько там баллов по шкале Джанкеля. Вся полнота ощущений без риска неприятных последствий, бла-бла-бла. Ага! Вот засунуть бы кое-кому всю эту полноту ощущений…

Я, наконец, высвободил один из наконечников и выдернул его из хитросплетенной конструкции. Взглянул мельком. Отвратная штука. Острая и тонкая, как гвоздь. Ещё и заершённая – каждый заусенец, будто рыболовный крючок. Голенище сапога разодрал в хлам, пока вытаскивал. И таких ведь – восемь штук, по кругу.

Шорох веток справа и чуть позади себя я расслышал в аккурат, когда вытащил второй шип. Тут же перебросил нож в левую руку. Револьвер будто сам выпрыгнул из кобуры, рукоять его привычно слилась с ладонью.

Только вот выстрела не последовало.

Обычно-то я предпочитаю выстрелить, перезарядить, и еще раз выстрелить, а уж потом спрашивать «Кто там?». Но у роа есть одна очень неприятная особенность. Ну, они и в целом-то не подарок, конечно. Страшные, как моя жизнь, свирепые, размалеванные. Нападают внезапно, и, по слухам, не брезгуют человечиной.

Но, что самое поганое – они ни хрена не боятся.

Большинство местных мобов, даже стайные хищники вроде степных волков, могут отступить, стоит им получить серьезные раны. Люди – тем более. Но роа не останавливаются, даже если рядом с ними их сородичей на куски рубят. А раны их только больше раззадоривают. В общем, бить надо только наверняка.

Темные сгорбленные фигуры медленно и бесшумно, как наползающие на стену тени, выбирались из зарослей. Верхняя часть лиц густо замазана черной маскирующей краской, на фоне которой так и полыхают выпученные глаза. Волосы, густо смазанные жиром, зачесаны назад и убраны на затылке в тугие колтуны, украшенные перьями. Боевая раскраска на теле – сплетающиеся в экстазе алые и черные змеи с ярко-белыми пятнами. У каждого – свой неповторимый рисунок.

Приближались они неторопливо, окружая со всех сторон. Человек шесть. Возможно, в кустах притаились еще. Длинные листовидные наконечники --">