Александр Леонидович Аввакумов - Пион не выходит на связь

каком фронте получили ранение? – спросил он.

– На Западном, товарищ лейтенант, если точнее – в бою у деревни Сосновка.

Лейтенант отложил в сторону справку и попросил его раздеться. Тарасов снял с себя телогрейку, гимнастерку, а затем и нательную рубашку. Сотрудник НКВД встал из-за стола и подошел к нему. Он осмотрел шрам на его руке, иссеченную осколками грудь, и также молча снова сел за стол. Он жестом руки приказал ему одеться.

– Ты знаешь, мне что-то знакомо твое лицо. Может, ты мне подскажешь, где я мог видеть тебя?

– Не знаю, товарищ лейтенант, где вы могли видеть меня.

– Вот и я не знаю. Однако то, что я где-то видел твое лицо, это точно. У меня очень хорошая память на лица. Скажи, ты хорошо знаешь своего товарища?

– Нет, товарищ лейтенант. Я увидел его лишь при выписке из госпиталя. Мы лежали в разных отделениях. Насколько я знаю, он лежал из-за сильной контузии, которую получил во время боя. Вы знаете, у него провалы в памяти: он что-то помнит, а что-то – нет. Поговорите с ним, может, он вам что-то и расскажет.

– Мне твои советы не нужны. Но то, что я тебя где-то видел, это точно. Ничего, мы вспомним. А для начала я сделаю запрос в госпиталь. Посмотрим, что они ответят в отношении тебя и твоего товарища.

Он замолчал и сделал знак рукой, чтобы тот покинул купе.

– Товарищ лейтенант, а его к вам пригласить?

Тот поднял на него глаза.

– Не нужно. Я сам вас приглашу, когда получу ответ из госпиталя.

Тарасов вышел из купе и, сказав несколько слов Проценко, направился к выходу из вагона. Паровоз протяжно загудел, и они бросились к своему вагону. Поезд лязгнул буферами и медленно тронулся.

***

Батальон шел пешим маршем. Солдаты, измученные тяжелым дневным переходом, еле волочили ноги. Каждый солдат мечтал лишь об одном, и этой мечтой была команда – «привал». Тарасов шел рядом с Проценко и хорошо видел, что тот еле двигался и мог упасть без сил в любой момент. Наконец комбат выкрикнул приказ о привале. Все солдаты, словно кули с солью, повалились на снег. Иван упал рядом с Александром.

– Слава Богу, – прошептал он обветренными губами, – думал, что не дождусь приказа и умру прямо на марше.

– Ничего, Иван, привыкай. Осталось совсем немного, а там, как Бог даст.

Александр достал из кармана полученного еще утром полушубка кисет с табаком и быстро свернул себе цигарку. Он протянул кисет напарнику и посмотрел на скрюченные от мороза пальцы Ивана, которые пытались свернуть цигарку.

– Давай я тебе помогу, – произнес Тарасов и протянул ему свою цигарку.

Они закурили.

– Слушай, Ваня, а нас с тобой точно немцы не расстреляют? – полушепотом спросил его Тарасов и покосился на бойца, который расположился недалеко от них. – А то перейдем к ним, а они нас к стенке?

– Не переживай, все будет хорошо. Главное для нас – перейти к ним.

– Тебе хорошо, Ваня, у тебя есть какие-то заслуги перед ними. Они, может быть, тебе и медаль какую-нибудь на грудь повесят. А что будет со мной?

– Я же тебе говорю, что все будет хорошо. Немцы тоже верность уважают. Ты знаешь, может, они меня в школе оставят. А что? Я человек с опытом, могу и преподавать, то есть учить курсантов.

– Эй, мужики! Закурить не дадите? – обратился к ним красноармеец.

Александр бросил ему свой кисет. Прикурив, он сунул возвращенный кисет в карман и посмотрел на Ивана.

– Не нравится мне, Ваня, то, что нами с тобой заинтересовался этот молодой лейтенант из особого отдела. Пугает он меня. Сегодня он о чем-то разговаривал с комбатом и показывал ему на нас. Наверняка, интересовался нами у него.

– Да ты не переживай, Саша. Пока он получит ответ из госпиталя, мы будем уже у немцев.

– Хотелось, чтобы это было так. Мне совсем не хочется стоять у кирпичной стены.

Где-то вдали послышалась канонада. Мгновенно стало тихо, лишь холодный северный ветер завывал между деревьями.

– Что это?

– Орудия бьют, – ответил ему Александр. – Похоже, что мы с тобой, Ваня, дотопали до передовой.

Вдоль дороги пробежал вестовой, выкрикивая приказ комбата о сборе командиров рот. Затем они снова двинулись вперед, туда, где гремела канонада. Вскоре им стало известно, что немецкие танковые части Гота прорвали оборону дивизии и двигаются в сторону Подольска. Утро застало их в чистом поле. Канонада гремела где-то рядом. Последовал приказ окопаться. Несмотря на суровый мороз, батальон стал вгрызаться в --">