Сергей Александрович Арьков - Дева и дракон

1

Для своих двадцати семи лет Виталик выглядел слишком молодо. Настолько молодо, что его часто принимали за студента, а в особо тяжелых случаях за школьника-старшеклассника.

Он был долговязым, худеньким, и имел до того детское лицо, что тяготился по сему поводу комплексом неполноценности в легкой форме. Не то чтобы он считал себя каким-то ущербным, или имел на этой почве серьезные проблемы. По сути, он не имел и несерьезных. Но то, что происходит в реальности, и то, как воспринимает ту реальность каждый отдельный человек, не всегда совпадает. Вот и Виталику постоянно казалось, что из-за своей несолидной внешности все вокруг относятся к нему несколько снисходительно и несерьезно.

Удобрений под древо комплекса неполноценности успешно подбрасывали родители. Мать величала его исключительно прозвищами уменьшительно-ласкательного типа, вроде вот таких: зайчик, рыбка, солнышко и в том же тошнотворно-милом духе. По малолетству Виталик не обращал на это внимания, но когда любящая родительница продолжила дразнить его зайчиком и в двадцать пять, а потом и в двадцать шесть, это стало откровенно неприятно.

Пока мать сюсюкала и придумывала ему разнообразные прозвища, более подобающие котенку или щеночку, а не взрослому мужчине, с другого фланга в дело расшатывания личности вносил свою посильную лепту любящий отец.

Отец Виталика всю жизнь пытался соответствовать набору самых дремучих, давно перекочевавших в анекдоты и карикатуры, стереотипов о настоящем мужике. Казалось, он только для того и живет на свете, чтобы прослыть среди всех друзей и знакомых настоящим мужиком, и если бы вдруг однажды его безупречная мужицкая репутация оказалась порушена, отец тут же лег бы на диван и отдал богу душу, не видя причин для дальнейшего существования.

И повод для подобного поступка, как ему казалось, у него образовался. Этим поводом был сын.

Вполне очевидно, что сыном настоящего мужика может быть только еще один настоящий мужик. Но Виталик не соответствовал тем высоким стандартам, которые отец задал себе самому, а, следовательно, и своему потомку тоже. Вместо подобающих для настоящего мужика занятий он все время так и норовил осрамить и себя, и безупречную мужицкую репутацию отца. Еще в детстве он вел себя неправильно. Вместо того чтобы играть в футбол во дворе, сидел в своей комнате и старательно клеил модели военной техники. Виталику очень нравилось моделирование, это хобби буквально захватило его. Его не только увлекал сам процесс сборки модели, но и история, связанная с техникой, послужившей для нее прототипом. Он с упоением читал о немецких тяжелых танках, о броненосных крейсерах, поражаясь тому, насколько военное дело во все эпохи опережало свое время, выступая настоящим двигателем научно-технического прогресса. Казалось, что человечество тратило наибольшие усилия исключительно на создание средств уничтожения, а все остальное, гражданское, от архитектуры до машиностроения, было неким побочным продуктом, которого и вовсе не случилось бы, не знай род людской, что такое война, и не люби он так сильно это дело.

Но если для Виталика моделирование было захватывающим хобби, пробудившим в нем любовь к истории, и, в частности, к ее материальным проявлениям в виде военных машин, то для отца с первого дня увлечение сына представлялось чем-то ненормальным и даже постыдным. Настоящему мужику было ясно, как день, что двенадцатилетний мальчик, сидящий в комнате в погожий летний день и собирающий из разрозненных деталей игрушечные машинки, танки и кораблики, это что-то ненормальное. Глядя на это непотребство, отец возмущенно заявлял, что он в возрасте сына уже водил девок за гаражи с целью безопасного покрытия, а этот олух сидит и играется в игрушки. Срамота! Что скажут люди?

Отец был страшно обеспокоен тем, что скажут люди. Не все люди, конечно. Абы чье мнение его волновало слабо. Но только не мнение тех своих знакомых, кого он считал настоящими мужиками. Вот их-то мнением отец дорожил. И он не мог допустить, чтобы его друзья, настоящие мужики, начали судачить о том, что у него, эталонного настоящего мужика, что-то не то с сыном. Что его сын, страшно сказать, играется в машинки, словно малое дитя. Уж не отсталый ли он, часом? Или, может быть, все еще хуже? Вдруг вслед за машинками он начнет играться в куклы?

Допустить этого отец не мог, и он положил все силы на то, чтобы отвадить сына от его неподобающего хобби. Действовал --">