Данил Аркадьевич Корецкий - Атомный поезд. Том 2

Пусть выяснит все, что с этим связано. Вплоть до того, насколько строго наказали злоумышленников, – продолжил Фоук. – И буду просить вашей санкции на направление в Россию офицера-нелегала для целевой работы по «Мобильному скорпиону».

– Действуйте! – хмуро кивнул директор.

* * *

Ехать в купе спального вагона в отпуск или даже в плацкарте в командировку – это одно. Приятное расслабление, убаюкивающий стук колес, проносящиеся за окнами пейзажи – бесконечно меняющийся узор дорожного калейдоскопа, более или менее усердные проводники с их обязательным чаем, необременительная беседа с попутчиком или волнующий разговор с попутчицей и витающая в тесном пространстве возможность мимолетного романа, большие и маленькие станции, на которых можно выскочить на свежий воздух, размять ноги, купить крупные рассыпчатые яблоки, ароматные сливы, распаренную домашнюю картошку или малосольные огурчики… Можно читать газеты или книги, резаться в карты, просто валяться, бессмысленно глядя в потолок, или отсыпаться за прошлое и на будущее.

Находиться на боевом дежурстве в неизвестно куда несущемся БЖРК – совсем другое. Здесь нет расслабления, напротив – все постоянно напряжены в ожидании приказа начать третью мировую войну или ответить на удар опередившего тебя агрессора. Замкнутое пространство, отсутствие окон, достаточно спертый воздух, избыточное давление, унылая стальная обшивка вокруг, гиподинамия, качка… Да, да, именно качка – Кудасов, к своему удивлению, на восьмые сутки несколько раз ощутил приближение приступов морской болезни, он даже сходил к врачу, но майор Булатова успокоила: идет период адаптации, потом организм привыкнет и неприятные ощущения пройдут. Она дала какие-то таблетки, после которых все вошло в норму. Но спал он плохо, часто снились кошмары, однажды привиделся Степан Григорьевич, который с плетью в руках гнался за голой, растрепанной Оксаной. Сон был явно нехорошим, возможно, как-то связанный с тем, что происходило с женой в действительности. Но узнать это можно было только после возвращения на базу. Когда это произойдет, тоже никто не знал. Неизвестность, отсутствие новостей и каких-либо свежих зрительных ощущений угнетали больше всего. С психологической точки зрения все это было оправданно: резко повышалась роль командиров, которые были более осведомлены и лучше знали, что надо делать.

Кудасов, например, стал по-другому относиться к Белову. Более уважительно, что ли… Он даже почти забыл его оскорбительный тон в свой адрес и несколько раз пытался установить с командиром нормальные отношения.

Но Евгений Романович ничего не забыл, он отвечал на вопросы односложно, избегал встречаться взглядом, а если такое все же происходило, Александр отчетливо читал в глазах командира явное недоброжелательство. Да и вообще от Белова исходила волна животной злобы. Полковник явно его ненавидел. Дай только ему возможность – и он разорвет Кудасова прямо голыми руками.

На двенадцатый день Кудасов почувствовал, что силы на исходе. Один раз он чуть не заснул на ночном дежурстве, другой – ощутил недостаток воздуха и выскочил в тамбур, где воздуха было ничуть не больше. И все время он чувствовал, что полковник Белов пристально за ним наблюдает, выискивая любой повод, чтобы придраться. Допустить ошибку было нельзя, ибо Евгений Романович тут же использует ее в своих интересах.

И неспроста начальник смены отложил контрольное тестирование: от Булатовой старший лейтенант узнал, что в первых рейсах производительность труда резко снижается после десятого дня боевого дежурства. Да и другие операторы это подтверждали.

Отношения в смене были достаточно непростыми: капитаны Шульгин и Петров держались особняком, лейтенант Половников и старлей Козин вроде бы дружили, хотя старались это особенно не афишировать. Шульгин относился к новичку в целом доброжелательно, но Александр его побаивался и старался держать дистанцию.

– Сколько обычно длятся рейсы? – спросил как-то Кудасов у Половникова.

– По-разному, – ответил тот, зевая. Здесь часто зевали: сказывался недостаток кислорода.

– То пятнадцать дней, то три недели, однажды месяц…

Кудасов пришел в ужас. Месяц он точно не выдержит!

В конце второй недели полковник Белов объявил, что завтра стажеру предстоит пройти контрольное тестирование. Очевидно, он внимательно наблюдал за подчиненным и выбрал правильный момент: Кудасов ходил как --">