Фрауке Шойнеманн - Секрет еловых писем

сварила печенку. И, конечно, опять очень много!

Ох, Кира, ты все испортила! Мы ведь обсуждали гораздо более важные вещи, чем куриная печенка. Но момент был упущен. Одетта чинно поблагодарила Киру своим мурлыканьем и снова продолжила нашу беседу:

– О чем мы с тобой говорили?

– О твоем сне.

– Ах да, но я опять забыла, что мне приснилось. Впрочем, это не так уж и важно. – Проклятье!!! – Очень мило с вашей стороны, что вы принесли мне еду! К сожалению, сейчас я не очень голодна – я недавно поймала довольно жирную мышь.

Что-что? Ого! Она охотится на мышей?! Естественно, что я, домашний кот, знал об этом только понаслышке, и мне не верилось, что такая охота может доставлять удовольствие. Вот, допустим, я поймаю мышь. Но как мне добавить к ней петрушку, которая улучшает вкус любого блюда? Вот то-то и оно! Нет, уж лучше я буду есть то, что мне готовит Анна. Но, конечно, я не хотел обидеть Одетту, усомнившись в ее вкусе, и решил промолчать.

– Но я позову Спайка и Чупса. Они наверняка еще голодные.

Ну зачем их звать?! Только их тут не хватало! Но не успел я что-либо возразить, как Одетта спрыгнула с ящика и куда-то убежала. Мяу-у-у! Сегодня опять ничего не получилось! Честно говоря, у меня не было никакого желания дожидаться, когда появятся Спайк и Чупс. Я тоже спрыгнул на землю и направился в сторону улицы. Кира побежала за мной:

– Эй, Уинстон! Куда ты так помчался? Одетта ведь ничего не съела. Значит, она скоро вернется. Подожди еще немножко!

В голосе Киры слышалось разочарование. Ясное дело, ведь она хотела сделать мне приятное, накормив Одетту. Эх, как мне хотелось объяснить ей, почему я решил убежать. Раньше, когда мы поменялись с ней телами, мы легко и свободно обменивались мыслями. Теперь у нас это уже не получается. Жалко, но что поделаешь. Все равно я ни за что не согласился бы снова стать девочкой – это было слишком тяжело и утомительно. Слишком много мелкой суеты для такого кота, как я!

– Ну наконец-то вы пришли! – Том и Паули уже ждали нас. Они сидели в плетеных креслах на веранде «Айсмари». Как известно, это любимое кафе-мороженое всех вильгельминцев – так называют себя учащиеся гимназии «Вильгельмина». Паули вскочила, подбежала к нам и наклонилась, чтобы подхватить меня на руки:

– Дружище, Уинстон, старина! Как давно я тебя не тискала! Я очень соскучилась по тебе.

Муррр, муррр, МУРРР! Как я переменился. Сам себе удивляюсь. Если бы мне еще пару месяцев назад кто-то сказал, что я по доброй воле позволю какому-нибудь ребенку взять меня на руки – да-да, и что даже буду рад этому, – я бы расхохотался в лицо тому наивному существу. До того как я познакомился с Кирой и ее друзьями, я вообще терпеть не мог детей. Они казались мне слишком необузданными и горластыми. А вот теперь я вынужден признать, что моя жизнь без детей была просто скучной. Такой… ну… слишком спокойной!

– Эй вы, перестаньте сюсюкать, – вмешался Том и, наморщив веснушчатый нос, с упреком посмотрел на всех поверх своих больших очков в коричневой роговой оправе, – и хватит тискать Уинстона! Мне срочно нужно мороженое в форме спагетти и много-премного шоколадной стружки. Давайте наконец сделаем заказ. Сегодняшний день в школе выжал из меня все соки!

– Правда? – удивилась Кира. – А что с тобой случилось? У меня сегодня все было в порядке.

– Знаешь, если бы я получил по математике «хорошо» вместо «неуда», я бы тоже не жаловался. Но больше всего… – тут Том тяжело вздохнул, – меня убивает новая идея господина Преториуса – ну, та самая, насчет друзей-одноклассников. Такой бред!

Напомню, что господин Преториус преподавал биологию в 7-м «Б» и одновременно был классным руководителем. Очень приятный человек – и, естественно, большой любитель кошек, как все приятные люди! Поэтому я удивился, зачем это он придумал что-то такое, что Том назвал ужасным. Я не слишком понимал, что учитель имел в виду под друзьями-одноклассниками, но мне показалось, что идея сама по себе неплохая. И я убедился, что так считал не я один.

– Почему не нравится его идея? По-моему, она неплохая, – удивилась Паули и провела ладонями по черным как смоль волосам, торчащим в разные стороны. Паули всегда утверждала, что она панк, и это, вероятно, означало, что у нее должна быть именно такая прическа. А к прическе – рваные джинсы и майки и обведенные --">