Адам Гидвиц - Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака

низко поклонился великану и вытолкнул перед собой Терезу, словно та была прокаженной. Гигант ухватил ее хрупкое запястье и стал тащить по улице прочь из деревни. Жанна бросилась к ним.

– Шарль! – кричала она. – Что происходит? Что он делает с Терезой?

Шарль отвечал Жанне, точно маленькому ребенку:

– Я не знаю. Но я думаю, Микеланджело ди Болонья собирается забрать ее с собой в святую обитель Сен-Дени и сжечь по обвинению в языческой магии, сиречь в ведьмовстве. Сжечь ее заживо, что хорошо и правильно, и да будет так, моя пышечка.

Малютка Жанна метнула в него взгляд, полный такой ненависти, что, думаю, он и по сей день его не забыл. По крайней мере, я не забыла. Потом она побежала за великаном и Терезой, крича, и плача, и умоляя его отпустить Терезу. Кто бы мог подумать, что в маленькой девочке столько ярости.

– Отпусти ее! – кричала она. – Отпусти ее!

Старая Тереза обернулась. Ее морщинистое лицо исказилось от страха, когда она увидела малышку Жанну.

– Жанна, – прошипела она. – Уходи! Тише! Иди домой!

Но Жанну не так-то просто было успокоить.

– Ты, глупый великан! – так она кричала.

Она подбежала совсем близко.

– Перестань! Перестань, ты… рыжий… жирный… злой… великан!

Монах медленно обернулся.

Его тень накрыла девочку.

Он смотрел на нее сверху вниз, его бледные в рыжих ресницах глаза засветились странным любопытством.

Жанна не отвела взгляда, как Давид перед Голиафом. Разве что этот Голиаф выглядел так, словно был охвачен огнем.

И тогда монах сделал что-то и вправду очень страшное.

Он рассмеялся.

Он смеялся над малюткой Жанной.

А потом утащил прочь старую Терезу.

И мы больше никогда ее не видели.

Жанна ринулась домой, слезы не поспевали за ней. Она рывком отворила двери в хижину, упала на постель и заплакала.

Следом за ней в хижину вошла ее мать, мягко ступая по земляному полу. Она прилегла на сено рядом с Жанной и погладила ее по волосам.

– Что случилось, моя девочка? – спросила она. – Ты боишься за Терезу?

Она пропустила меж пальцев пряди ее кудрей.

Жанна повернулась и сквозь слезы поглядела на мать. У той была бледная родинка в левом уголке рта и русые вьющиеся волосы, в точности как у дочери. Миг спустя Жанна сказала:

– Я не хочу, чтобы меня сожгли заживо.

Лицо матери изменилось.

– С чего бы тебя сожгли заживо, Жанна?

Жанна подняла глаза. Ее видение исполнилось. Разве это не колдовство?

Тут она увидела лицо матери. Она уже не была мягкой. Она казалась… сердитой.

– С чего бы тебя сожгли, Жанна? Скажи мне!

Но Жанна заколебалась.

– Я не знаю, – пробормотала она и вновь спрятала лицо в сено.

– Почему, Жанна? Жанна, ответь мне!

Но Жанна была слишком напугана.

С этого дня Жанна изменилась. У нее по-прежнему случались приступы, что верно, то верно, но она никогда никому больше не говорила о том, что видела. Ни разу. Мало того, она уже больше не была той веселой малышкой. Не заглядывала к нам в хижины, не носилась с Марком— сыном Марка – сыном Марка. Она стала серьезней. Настороженней. Словно опасалась чего-то. Но не других людей.

Словно она опасалась самой себя.

А затем, с неделю назад в нашу деревню пришли какие-то люди и увели Жанну.

– И это конец моего рассказа.

Я как раз осушаю залпом свой эль, и чуть не расплескиваю его по столу.

– Что? О чем ты? Увели ее? Почему? – бормочу я. – Кто это был? И что насчет той собаки? Как случилось так, что она ожила?

– Я могу тебе рассказать.

Но это не голос Мари. Это монахиня, сидящая за соседним столом. Она, очевидно, слушала рассказ и теперь откинулась на спинку своего хлипкого стула.

– Я знаю о Гвенфорт и о тех людях, что увели малышку Жанну.

Это хрупкая старая женщина, у нее серебряные волосы и яркие голубые глаза. И еще у нее странный выговор. Не то чтобы непонятный, понятный, но какой-то… не такой. Не знаю, в чем тут дело.

– Откуда ты знаешь про Жанну? И про Гвенфорт? – говорит Мари. – Ты же никогда не была в нашей деревне!

– Да, но я знаю, – отвечает монахиня.

– Тогда будь добра, – говорю я, – расскажи нам.

Глава 2 Рассказ монахини

Восемь дней назад Жанна лежала на своей соломенной постели, глядя в небо, видневшееся сквозь дыру дымохода, --">