Елена Никко - Чужие жизни

была уготована роль виртуозного скрипача, всю жизнь работал экономистом в самой заурядной фирме? Или про Яну из 10А? Очень хорошо играла в школьных спектаклях ведь, а я все равно говорил, что бездарно… А ведь до моих слов она собиралась поступать в театральный институт… Или про Лену, она стихи писала. Помнишь, я тебе показывал пару раз? И книгу она свою выпустить хотела… — он замолчал, снова отхлебнув из бутылки. — Что я потом скажу? Что это моя работа?

— В каком смысле? Выбрось эти глупости из головы, Вик.

— Это не глупость, Агат…

— А я говорю, что глупость! Ну не станет этот Марк скрипачом, подумаешь. Что, его жизнь на этом кончилась? Не пойму, с чего ты взял, что ты его «убил».

— Да как же ты не понимаешь! Из-за меня он лишился своей цели, своей мечты… Кем бы он теперь ни стал, он не будет именно тем Марком.

— А я говорю, что он просто станет нормальным человеком, нет в этом никакой трагедии! — голос девушки стал выше на несколько тонов, отчего Виктор недовольно нахмурился. Повисла напряженная тишина.

— Ты помнишь нас в одиннадцатом классе? — неожиданно перевел он тему спустя несколько долгих минут молчания. Агата ответила молчаливым кивком, и ее губы изогнулись в горькой усмешке. — Я хотел стать певцом, готовился к конкурсу, а в день его проведения меня задержали после уроков, заставили переписывать какую-то неважную контрольную по геометрии, заявив, что я ничего в жизни не добьюсь, если не исправлю оценку… А я ведь математику всю жизнь ненавидел. Впрочем, ты и без меня все это помнишь.

— Я хотела стать учителем, а мне сказали «зачем тебе такая головная боль, найди стабильную профессию»… — девушка криво усмехнулась, вытащив из кармана пропуск от офиса, где работала бухгалтером.

— И кем мы стали, Агат? — Виктор бросил короткий взгляд на стопки непроверенных ученических тетрадей на столе и протянул полупустую бутылку собеседнице. — Ты счастлива?

— А ты?

Они обменялись тяжелыми взглядами, в которых каждый без труда прочел мысли собеседника. «Нет». В полной тишине Агата покидала в тот вечер квартиру, а Виктор так и оставался сидеть неподвижно возле заваленного тетрадями стола и вспоминал безучастное выражение на лице своего ученика минувшим утром. Был ли он когда-то таким же? «Убил» ли кто-нибудь его в свое время, или он сам оказался недостаточно настойчив для своей цели? Одно Виктор понял точно, он не хочет больше быть палачом…

На следующее утро в директорском кабинете на столе лежало написанное косым резким почерком заявление на увольнение.

--">