Сергей Петрович Алексеев - Красный орёл

не проморгать. Бегал к окраине города, глядел на степную дорогу — может, по этой дороге они верхом на конях приедут. Бегал к скалистому берегу — может, раздвинутся волны и выйдут они из моря.

«Сколько их будет?» — прикидывал мальчик.

Вначале подумал:

«Три… Это если верхом на конях».

Видел мальчик в книжке такую картинку.

Потом подумал:

«Нет. Будет их тридцать три… Город у нас морской, — рассуждал Максимка, — значит, из моря они прибудут». Знал Максимка такую сказку.

С утра и до вечера — целые дни проводил у моря мальчишка. Караулил, следил за волной, дожидался…

Караулил, дожидался Максимка и всё же главное проморгал. Проспал революцию. Проснулся однажды утром, смотрит — все уже на ногах: и мать, и отец, и сестрёнка Оля. Улыбаются все Максимке. В руках у отца винтовка.

— Ну, Максимка, — сказал отец, — народная в городе власть. Вот и к нам пришла революция.

Глянул мальчик в окно на улицу. На улице общий праздник.

Повернулся Максимка к отцу:

— Их было трое?

— Кого — трое? — не понял отец.

— Богатырей!

— Ах, богатырей… — усмехнулся отец. — Нет, брат, бери-ка больше.

— Тридцать три! — закричал Максимка.

— Больше, больше! — смеётся отец. — Не три и не тридцать три. Даже не триста три. Больше бери, Максимка!

Опешил мальчик:

— Откуда же столько?! Оно же по сказке…

— Ах, по сказке!.. Так устарела, Максимка, сказка. Ну, собирайся, пошли.

Вышли они на улицу. Много людей на улице.

— Вот они, наши богатыри, — показал на людей отец.

Глянул Максимка:

— И дядя Анисим?!

— И дядя Анисим.

— И дедушка Спицын?!

— И дедушка Спицын. Что же, Максимка, считай.

Начал считать мальчишка:

— Раз, два, три… десять… пятнадцать… двадцать…

Досчитал Максимка до ста, а дальше, бедняга, сбился.

Да и что же дальше считать, если этих самых людей, этих богатырей, перед глазами мальчишки — тысячи.

КУХАРКА

Обидно Смирновой Люде — мать у неё кухарка.

Вот у Вани другое дело: был отец кочегаром — стал начальником станции. У Лёвы мама была швея, а нынче фабрикой целой ведает. И даже у лучшей подружки Зины отец не как раньше — простой рабочий, а на заводе большой начальник.

А Людина мать как была, так и осталась кухаркой. Только работала прежде в семье у купца Изотова, а сейчас в заводской столовой.

Смотрит Люда в окно на улицу. Вот Семён за водой идёт. Весело вёдрами машет. Видный отец у Семёна теперь. На Балтийском море эсминцем командует. А был рядовым матросом. Вот прыгают девочки в классы: Иришка, Маришка и Клава. Почтальоном у Клавы работала мать, а нынче заведует почтой. Смотрит Люда — шагает Коля. Вот уж кому позавидовать можно! Папа у Коли работает где-то в Москве. Встречается часто с Лениным.

Вот какие у всех родители, огорчается Люда. А у неё мать кухарка.

— Да что ты, — утешает мать дочку. — Я работу свою люблю. Людям очень она полезная.

— Так-то так, — соглашается Люда, — а всё же…

Пришла Люда однажды в столовую и поразилась, взглянув на мать: белый передник, белый колпак. Слева и справа стоят помощники. Вошла девочка осторожно на кухню. Плита тут огромная, баки, кастрюли в ряд. Ножи здесь почти метровые. Черпаки не уступят вёдрам. Словно крышки от бочек — вот какие большие сковороды. Захватило у Люды дух.

Рядом с кухней сама столовая. Люди сидят, обедают. Знают рабочие Людину маму.

Вот подошёл к кухне какой-то парень:

— Анна Ивановна, большое спасибо за щи. Царские нынче щи.

Подошёл пожилой рабочий:

— Ну и котлеты! Мастерица у нас Ивановна.

Приятно слушать такое Люде.

На окнах в столовой висят занавески. Белым и чистым покрыты столы.

— Красота! — говорят рабочие. — Это Ивановна всё, это её дела.

--">