Кристине Нёстлингер - Гретхен

разными кремовыми прослойками и украшением из марципана и засахаренных вишен. Папа всякий раз, увидев такое произведение, поначалу пугался: неужели у кого-то день рождения, а он забыл? Или вообще годовщина свадьбы? Пропустить ее было бы уж совсем непростительно. Но мама его успокаивала:

– Да нет, просто мне захотелось испечь что-нибудь вкусненькое!

Вкусненькое все Закмайеры очень любили. Они дружно набрасывались на торт и уплетали его с такой скоростью, будто прибыли с голодного острова.

Пожалуй, больше ничего о Закмайерах знать не нужно, и, значит, можно начинать нашу историю.

Глава вторая,

в которой у мамы Гретхен появляются новые привычки, а Гретхен с ужасом смотрит правде в глаза

Трудно сказать, где и когда начинается та или иная история. Потому что у всякой истории есть своя предыстория, которая тоже важна. Как знать, может быть, все началось в тот момент, когда тетушка Эмма с умилением заглянула в коляску, чтобы полюбоваться на крошку Гретхен. Или еще раньше – когда дядюшка Август c интересом сунул нос в коляску, в которой лежала новорожденная мама Гретхен. Не исключено, что и то и другое одинаково значимо. Как тут разобраться, с какого момента начинать рассказ? Чтобы не гадать попусту, начнем просто с понедельника. С того самого понедельника, накануне которого мама Гретхен ходила на встречу одноклассников по случаю пятнадцатилетия окончания школы.

В тот понедельник, утром, Гретхен, как всегда, пришла в кухню, чтобы позавтракать. Обычно мама к этому времени уже успевала всё приготовить, и Гретхен поджидали тосты, масло, сыр, ветчина и кофе. Но в этот раз все было по-другому. Мама сидела за столом и молча смотрела в большую чашку с чаем с таким видом, будто там на дне лежала мертвая золотая рыбка, которую она очень любила.

Гретхен взяла три булочки, намазала их маслом и медом и развела какао в пол-литровой кружке. Папа стоял у плиты и жарил себе яичницу со шкварками, из трех яиц. Яичницу на завтрак папа всегда делал сам, потому что считал, что у мамы шкварки получаются недостаточно шкварчатые.

– Яичница со шкварками – единственное блюдо, которое мама готовить не умеет! – заявлял он.

Гансик и Магда еще не вышли из ванной комнаты. Было слышно, как они громко спорят, выясняя, кому сегодня достанется лучшее место. Лучшим считалось место рядом с ванной, потому что тогда можно было уютненько усесться на краешек и спокойно себе чистить зубы и умываться.

Папа покосился на мамину чашку с чаем.

– У тебя что, живот болит? – спросил он.

– М-м-м, – промычала мама в ответ.

Если бы дело было вечером или в воскресенье, то папа поинтересовался бы, что означает это «м-м-м». Но в понедельник утром у него совершенно не было времени. Он быстро проглотил яичницу, вытер жирный рот салфеткой, натянул пиджак и, бросив на ходу «Пока, до вечера!», помчался на работу.

– М-м-м, – промычала мама ему вслед.

У Гретхен тоже не было времени разбираться с маминым мычанием. Ей нужно было еще вытурить из ванной комнаты Гансика с Магдой и собрать рюкзак в школу. Полить молочай она уже не успевала, хотя обычно делала это с утра. Но сегодня она страшно торопилась и потому выскочила из дома, даже не завязав толком шнурки на кроссовках и не подобрав волосы, которые всегда собирала в два хвостика. Еще никогда Гретхен так не опаздывала. А все из-за того, что накануне они ездили к цветльской бабушке без мамы, которая всегда следила за тем, чтобы не засидеться и вовремя выехать домой. Но вчера мама ходила на встречу одноклассников, и пошевелить папу было некому. Часов до десяти он просидел у бабушки и дяди Эмиля за разговорами о жизни. Домой Закмайеры добрались только к полуночи. По дороге Гретхен, конечно, заснула, но когда едешь в машине по колдобистой дороге, получается не сон, а сплошное мученье. К тому же с заднего сиденья постоянно доносилось нытье: Магда нудила без остановки и тоже изрядно мешала спать.

Гретхен понеслась по улице к трамвайной остановке. Бегать она не любила. И не потому, что была толстой. Тем более что особо толстой ее все же назвать было нельзя. Бегать она не любила потому, что во время бега чувствовалось, как прыгает грудь. И это Гретхен категорически не нравилось. Она считала, что тело чувствоваться не должно. Мама посоветовала Гретхен носить бюстгальтер. Но найти подходящий оказалось невозможно. Эти дурацкие лифчики шьют совершенно бестолково! Они вечно либо --">