Владимир Георгиевич Машков - Веселая дюжина (Здравствуй, Валерка! - 2)

превратилась в настоящее ликование.

Со стороны города шел на всех педалях парень в алой майке чемпиона. Он очень уверенно сидел на велосипеде, и я безошибочно узнал в нем Генку. Генка резко затормозил и ловко соскочил на асфальт.

- Я думал, вы уже далеко...

У Генки, конечно, нашлась запасная камера, и вскоре мой велосипед снова уверенно стоял на своих двоих колесах.

И мы покатили уже вчетвером. Впереди - Генка на сверкающем "Туристе", за ним - Семка, Горох и в хвосте - я. Время от времени мы менялись с Генкой местами, потому что первому трудно рассекать воздух. Для этого нужен опытный гонщик. А мы с Генкой были опытными.

И тут снова с нами что-то произошло. Вернее, с Генкой. Потому что он ехал как человек, а потом вдруг рванул, и Семка сразу метров на двадцать отстал. Тогда и Семка поднажал. Что он - неумека, педали крутить не научился? За Семкой помчался Горох, потом и я. В общем, повторилась та самая история, с которой мы начали свое путешествие.

Снова казалось, что ветер вместо нас крутит педали. Снова мимо грохотали грузовики и скользили "Волги". Перед мостом нас нагнала электричка. С ней мы решили потягаться и развили бешеный темп.

Первым его не выдержал Семка. Для начала он нас всех обошел метров на десять, а потом неожиданно свернул на обочину и затормозил. За ним остановились и мы. Мы дышали, как загнанные лошади, а Семка майкой вытирал пот со лба.

- Еще немного, - улыбнулся Генка, - и мы бы ее обогнали. Электричку.

- Ага, - подхватил Колька. - Железно - обогнали бы.

- Нет, если так будет продолжаться, я возвращаюсь домой, - сердито пыхтел Семка. - Куда мы несемся? Я чувствую, что потерял пару килограммов. Мама мне этого не простит.

- Ребята! Я не знаю, что со мной случилось, - оправдывался Генка.

- А вообще, не пора ли обедать? - пробасил Горох.

Оказалось, что все проголодались и не прочь подкрепиться. Мы свернули с шоссе в лесок, выбрали полянку среди пятнистых берез и расположились в теньке.

Когда все немного насытились, Генка обиженно промолвил:

- Если бы она меня не закрыла на ключ, я бы не убежал.

- Кто она? - не переставая жевать, поинтересовался Горох.

- Мама... - объяснил Генка. - Я у нее попросил разрешения поехать с вами, а она накричала на меня, заперла на ключ и ушла на работу.

Генка очень переживал, когда все это рассказывал. Еще бы - дело нешуточное - первый раз в жизни сбежал от мамы. Совсем другая песня, когда второй раз сбежишь или как я - не сосчитать даже. А первый раз - трудно. С непривычки. Но надо же когда-нибудь начинать?

Интересно, а как Генка удрал? Их квартира на седьмом этаже. Неужели вылез через окно, а потом на крышу? Или как?

- Взял проволочку, сунул ее в замочную скважину, повертел немного, и дверь отворилась, - спокойно ответил на мой вопрос Генка.

Ну и мастак! Такой парень из любого положения найдет выход. Нет, без него нельзя было и думать о путешествии.

Я поглядел на ребят: никто уже не жевал. Все сидели, объятые тоской и печалью. Повесил нос и Семка. Думает, наверное, как там мама честит его. Загрустил и Горох. Кольке опасаться нечего. Он единственный, кто отпросился у матери, но так и не открыв ей всей правды. Он сказал, что поедет на электричке к бабушке в Зеленое. И сейчас Колька хандрил за компанию.

- Ну что ж, - промямлил я тоном человека, у которого нет иного выхода, - давайте вернемся, бухнемся в ножки, покаемся...

- Ни за что! - воскликнул Генка. - Едем до конца.

- Ни за какие коврижки, - завертел головой Семка. - Только до конца.

- А я туда, куда и вы, - развеселился Горох.

- Надо им хоть раз доказать, что нам уже не пять лет и что мы совсем взрослые. - Генка разошелся не на шутку.

Я вообще замечал, если тихони во что-то упрутся, их с места не сдвинешь. Тверже скалы стоять будут.

Мы с новыми силами принялись за обед, как вдруг Горох завопил отчаянно, будто его режут:

- Сема! Стой!

Семка замер. Мы не двигались.

Колька схватил Семку за руку, в которой был зажат кусок ливерной колбасы. Мой друг только что собирался отправить его в рот. Забрав у Семки колбасу, Горох мрачно произнес:

- Это все, что у нас осталось.

Семка со злостью сплюнул:

- А я думал...

Что думал Семка, мы так и не узнали. Его слова канули на самое дно нашего громового хохота. Я стонал и вопил от смеха, Генка тоненько всхлипывал, Горох ревел, как медведь. Разобрало и Семку. Он упал на спину и, повизгивая, дрыгал ногами.

Мы хохотали, хотя остались без еды, а впереди была дорога и дорога. И тогда я понял, что мы --">