Леонид Леонтьевич Кокоулин - Андрейка

улица - стоит на камнях, в ущелье.

Уже стемнело, снег метет мне в бороду. Я прикрываю Андрейку, грею собой.

В крайнем домишке мигает свет.

- Замерз, Андрей?

- Нет, - и втягивает голову в воротник. - А это тетка больше начальник, чем ты, да?

- Больше, - говорю.

- Даже больше Семенова? - удивляется он. (Семенов - начальник управления строительства ЛЭП и подстанции.)

- Больше.

Я оставляю Андрея у крыльца. Стучу в дверь. Андрей приседает от ветра к стенке.

- Что стучишь? Видишь, дома нет никого.

Оборачиваюсь: хозяин-румын идет из бани. Дает мне веник подержать, сам открывает домишко.

Чай на плитке долго не закипает. Румын режет хлеб и жалуется на плохое напряжение. Андрей сидит на скамейке, дремлет в тепле.

- Кончай кемарить, мужик, пить чай будем, - дергаю за нос Андрея.

Хозяин ставит на стол чайник, приносит заиндевелую бруснику. Андрей вопросительно смотрит на меня - я киваю. Он берет ягоду, кладет в рот, морщится. Румын смеется, выставляет банку с сахаром.

- Пей, ешь, спи. Пойдешь, когда ветер утихнет, а то занесет.

- Ребята волноваться будут, искать. Надо двигаться, - говорю я.

- Он один живет, этот дядька? - шепчет Андрей. - У него нет даже щенка? Давай отдадим ему одного, у нас же два.

- Давай.

Переночевав, мы двинулись. Дорога пустынна. Идем целый день, часто присаживаемся на пеньки, но только в сумерках, на самой макушке горы, показалась наша палатка.

К концу пути у меня заломило раненое колено. То и дело останавливаемся.

- Мы с тобой как дед Архип и Ленька.

Андрей смеется. Его смешит имя Архип.

Я рассказываю про деда Архипа и Леньку, и Андрей уже не смеется. Он жалеет и деда, и Леньку, расспрашивает меня о них, переживает.

Так и коротаем время в пути. Но вдруг Андрей дергает меня за руку и кричит:

- Вон, вижу, наша палатка! Вот мы и пришли. Ты че, дед, а?

Нога ноет, надо же. У меня так иногда бывает. Ребята помогают разуться. Залезаю в мешок. Есть не хочется, знобит. К полуночи стало еще хуже, не могу двинуть ногой. Бужу лежащего рядом Талипа.

- Дерни за ногу, - прошу.

Талип со сна не может ничего понять, зевает:

- Зачем дернуть?

Объясняю. Талип берет за ступню и дергает.

Я издаю такой вопль, что все вскакивают. Сам чуть не теряю сознание. Лежу в испарине. Ребята столпились и не могут понять, в чем дело. Андрейка жмется к Талипу. Судят, рядят. Мне все равно.

- Повезем на лесовозе в больницу, - решает Димка-бригадир.

- Правильно, - подтверждает Талип, - как боевого командира, повезем.

Ребята уходят снаряжать лесовоз.

С рассветом все готово. На лесовоз положили четыре тринадцатиметровых "свечи" (и как только подняли - ведь лиственница!). Собрали матрасы, подушки, одеяла, расстелили на бревнах. Вынесли и уложили меня.

- Закапывать повезем, да? - смеются.

Парни уселись на лафет, укутывают, подтыкают одеяла, чтобы не поддувало. Андрей не отстает.

Больница как больница. Длинный барак, по обе стороны коридора палаты. Верхнюю одежду оставляют в раздевалке, а в пиджаках и шапках идут в палату. Меня несут. Андрей не отстает.

- Не дам ногу деду отрезать, кусаться буду.

- А я деду укол сделаю, - говорит врач.

Ребята оттаскивают Андрея, а то наговорит бог знает что.

На другой день слышу в коридоре шум. Влетает Андрей. Обнял меня, щекочет бороду:

- Ты живой, хорошо!

Потом Андрей задумывается.

- Ты о чем, Андрей?

- Да так. Лесной я, дед, дикий, да? Талип говорит - я дикий, раз обругал врача.

Заходит врач (я уже ей рассказал про Андрея и извинился за него), Андрей заслоняет меня и сжимает острые кулачки. Нина Николаевна отступает и говорит ласково:

- Андрюша, давай знакомиться, ты ведь хороший мальчик.

- Не буду.

- Отчего же не будешь?

- Так, ты ехидная.

Нина Николаевна рассмеялась и сразу посерьезнела.

- Отдайте мне мальчика.

- Берите, если пойдет, - и в шутку подталкиваю Андрея.

Упирается:

- Ты, че, дед?

Я прижимаю пацана к себе.

Нет, не умею я разговаривать с детьми. Не могу даже Андрею объяснить, почему плачут в печи сырые дрова.

- Они же плачут. Я же слышу, а ты не слышишь. Как-то тоненько. Ты оглох, дед, да?

В субботу Славка и Талип вваливаются в палату. Вот не ждал. Я уже двигаюсь вовсю. Талип сует мне телеграмму.

- Дед, бригадиршу встречать надо из Москвы, - говорит он.

На шум заходит врач Нина Николаевна.

- Шапки-то хоть бы сняли, - говорит она.

Талип стаскивает с головы треух, обращается к ней:

- Дохтур, обратно потащим деда?

- Ох ты нехристь! - смеется Нина --">