Павел Петрович Бажов , Борис Николаевич Чупрыгин (иллюстратор) - Голубая змейка. Сказы

хоть
руду дробить — милости просим. И к

ЖИВИНКА В ДЕЛЕ

Это еще мои старики сказывали. Годков-то, значит, порядком прошло. Ну,
все-таки после крепости было.
Жил в те годы в нашем заводе Тимоха
Малоручко. Прозванье такое ему на старости лет дали.
На деле руки у него в полной исправности были. Как говорится, дай бог всякому. При таких руках на медведя с ножом ходить можно. И в остальном изъяну
не замечалось: плечо широкое, грудь крутая, ноги дюжие, шею оглоблей не сразу
согнешь. Таких людей по старине, как
праздничным делом стенка на стенку ходили, звали стукачами: где стукнет, там и
пролом. Самолучшие бойцы от этого Тимохи сторонились, — как бы он в азарт не
вошел. Хорошо, что он на эти шутки не
зарный был. Недаром, видно, слово молвлено: который силен, тот драчлив не живет.
По работе Тимоха вовсе емкий был,
много поднимал и смекалку имел большую. Только покажи, живо переймет и не
хуже тебя сделает.
По нашим местам ремесло, известно,
разное.
Кто руду добывает, кто ее до дела доводит. Золото моют, платинешку выковыривают, бутовой да горновой камень
ломают, цветной выволакивают. Кто
опять веселые галечки выискивает да в
огранку пускает. Лесу валить да плавить
приходится немалое число. Уголь тоже
для заводского дела жгут, зверем промышляют, рыбой занимаются. Случалось
и так, что в одной избе у печки ножик да
вилки в узор разделывают, у окошка камень точат да шлифуют, а под полатями
рогожи ткут. От хлебушка да скотинки
тоже не отворачивались. Где гора дозволяла, там непременно либо покос, либо
пашня. Однем словом, пестренькое дело,
и ко всякому сноровка требуется, да еще
и своя живинка полагается.
83

П. БАЖОВ

тонкому делу допуск без отказу, потому
— парень со смекалкой, и пальцы у него
не деревянные, а с большим понятием.
Много Тимоха перепробовал заводского мастерства и нигде, понимаешь, не
оплошал. Не хуже людей у него выходило.
Женатый уж был, ребятишек полон
угол с женой накопили, а своему обычаю
не попускался. Дойдет до мастера по одному делу и сейчас же поступит в выученики по другому. Убыточно это, а терпел,
будто так и надо. По заводу к этому привыкли, при встречах подшучивали:
— Ну, как, Тимофей Иванович, все
еще в слесарях при механической ходишь
али в шорники на пожарную подался?
Тимоха к этому без обиды. Отшучивается:
— Придет срок — ни одно ремесло
наших рук не минует.
В эти вот годы Тимоха и объявил жене: хочу в углежоги податься. Жена чуть
не в голос взвыла:
— Что ты, мужик! Неуж ничего хуже
придумать не мог? Всю избу прокоптишь! Рубах у тебя не достираешься. Да и
какое это дело! Чему тут учиться?
Это она, конечно, без понятия говорила. По нонешним временам, при печахто, с этим попроще стало, а раньше, как
уголь в кучах томили, вовсе мудреное это
дело было. Иной всю жизнь колотится, а
до настоящего сорта уголь довести не
может. Домашние поварчивают:
— Наш тятенька всех на работе замордовал, передышки не дает, а все у него трухляк да мертвяк выходит. У соседей
вон песенки попевают, а уголь звон звоном. Ни недогару, ни перегару у них нет и
квелого самая малость.
Сколько ни причитала Тимохина жена, уговорить не могла. В одном обнадежил:
— Недолго, поди-ко, замазанным ходить буду.

Тимоха, конечно, цену себе знал. И
как случится ремесло менять, первым
делом о том заботился, чтоб было у кого
поучиться. Выбирал, значит, мастера.
По угольному делу тогда на большой
славе считался дедушко Нефед. Лучше
всех уголь доводил. Так и назывался —
нефедовский уголь. В сараях этот уголек
отдельно ссыпали. На самую тонкую работу выдача была.
К этому дедушке Нефеду Тимоха и
заявился. Тот, конечно, про Тимохино
чудачество слыхал и говорит:
— Принять в выученики могу, без
утайки все показывать стану, только с
уговором. От меня тогда уйдешь, как
лучше моего уголь доводить навыкнешь.
Тимоха понадеялся на свою удачливость и говорит:
— Даю в том крепкое слово.
На этом, значит, порешили и вскорости в курень поехали.
Дедушка Нефед — он, видишь, из таких был... обо всяком деле думал, как его
лучше сделать. На что просто чурак на
плахи расколоть, а у него и тут разговор:
— Гляди-ко! Сила у меня стариковская совсем на исходе, а колю не хуже
твоего. Почему, думаешь, так-то?
Тимоха отвечает: топор направлен и
рука привычная.
— Не в одном, — отвечает, — топоре
да привычке тут дело, а --">