Алексей Николаевич Лесь - Сказка про Вову и Настю

– Просто приснился страшный сон, – пробурчала она и снова упала лицом в подушку.

– Ну, тогда вставай, наш ждет чудесный ужин, который прогоняет любые кошмары, – сказала мама и направилась к выходу из комнаты…

– Мам, – торопливо позвала его Настя. – Мама, а что такое Час Быка?

– О! – удивилась мама. – Отличный вопрос, есть, о чем поговорить с папой за ужином…

«За завтракоужином…» – подумала Настя и пошла умываться…

За столом, как обычно, Даша придирчиво изучала содержимое своей тарелки, а мама с папой что-то активно обсуждали, посматривая в телевизор, на котором крутилась скучная подборка новостей, и кто-то что-то бубнил за кадром.

Настя набрала себе в тарелку разной снеди, села за стол и, прежде чем начать есть, строго напомнила:

– Мам, Час Быка…

Родители замолчали и посмотрели на Настю.

– Что за Час Быка? – удивилась мама и тут же спохватилась. – А! Ну-ка, отец…

Настя ложкой указала на папу.

– Это интереснейшая тема! – воодушевился папа. – Еще Иван Ефремов в своих экспедициях по Монголии… Если тебе интересно… – обратился он к маме.

– Мне интересно, только покороче… – сказала мама и вернулась к еде.

Папа посмотрел на Настю.

Настя угукнула с набитым ртом и кивнула, что означало – да, только короче…

– Ну, – поскучнел папа. – Если короче, то это такой период глубокой ночи, когда все дневные животные уже спят, а ночные еще не проснулись. Примерно между двумя и четырьмя часами, в зависимости от местности и времени года…

– Вот, – одобрительно сказала мама и потрепала папу по голове. – Можешь же…

– А что в нем такого? – Настя недоумевала.

– А то, что в этот час тишина стоит мертвая. Раньше верили, что в это время только нечисть бродит по земле…

Весь остальной вечер Настя простояла у раскрытого окна и смотрела, как постепенно городом овладевает темнота. И было удивительно, что ни свет в окнах, ни яркие уличные фонари не могли победить нарастающий мрак. Они только усиливали его. Лишь над центральной площадью стояло зарево, и казалось, что там потерялся кусочек дня. Это горел неугасимый огонь на вершине двухсотлетнего столба.

Настя хорошо выспалась днем и теперь решила во чтобы ни стало дождаться глубокой ночи и ощутить, есть ли в городе что-то похожее на Час Быка. Окна в домах постепенно гасли, и многие здания уже стояли призрачными сумрачными скалами на фоне густой тьмы… И где-то за ними черным антрацитом нависала Рудная гора… А в Рудной горе…

Мысль о мрачной горе и возможно заточенном там уже много дней парне вернула Насте пережитые во сне ощущения и тоска сжала сердце…

– А ты чего не в постели? – вдруг прозвучал за спиной Дашин голос. Так неожиданно, что Настя вздрогнула…

– А я днем выспалась, – ответила Настя не оборачиваясь.

– Всем сейчас спать надо, и ты все равно ложись, книжку почитай… – не сдавалась сестра.

Настя вздохнула…

– Я хочу посмотреть на Час Быка… – наконец сказала она.

Даша хмыкнула.

– Если как папа сказал, то на Час Быка смотреть не надо, его надо слушать. Это же – тишина, – сказала она и легла в свою постель.

Немного поразмыслив и согласившись, Настя легла в свою кровать и стала слушать. Город не желал затихать – из окна постоянно доносились разные звуки: то какой-то невнятный разговор, то шаги, то смех, то отголоски далекой музыки, то лай собаки, то рычание мотора и шорох шин… Было интересно слушать и представлять что связано с этими звуками, как вдруг… Вдруг, все звуки словно уехали на удаляющейся машине, покинули город, и стало кристально, опустошительно тихо…

«Вот оно», – подумала Настя… и проснулась от яркого утреннего света.

– Ну что, услышала Час Быка? – заглянул в комнату папа.

– Услышала…

– Ну и как?

– Я – дневное животное…

Папа засмеялся:

– Знаешь, меня это радует…

– Пап, – Настя посмотрела на отца испытывающе. – Пойдешь ночью со мной?

– Куда?

– К Рудной горе…

Папа изучающе посмотрел на Настю.

– Я так понимаю, что, если откажусь, ты все равно пойдешь? – сказал он.

Настя молча кивнула.

– Ясно… – папа повторил изучение Настиного лица и наконец продолжил. – Конечно, я с тобой пойду…

На этих словах у Насти в груди словно встрепенулась птица, но не из-за отцовского согласия, а из-за ощущения перехода через какой-то важный рубеж.

3