Николай Дмитриевич Телешов - Зоренька

останется.

Так и думал Косарь, что гости сейчас запылают, схватятся за мечи и пойдёт потасовка. Но женихи отвечали спокойно:

— Слышали мы про то. Слышали. Но ведь из боя можно выйти хромым, а хромые зятья не всякому нравятся.

Закусил Косарь себе ус, сидит думает, на женихов поглядывает и видит, что эти не так глупы, как прежние. И ещё больше начал смущаться. Не миновать: есть среди них тот самый умник, которого надо бояться. Что же делать? Как их отвадить?

— Все вы хороши и благородны, — сказал им Косарь. — Всякий из вас молод и храбр, и красавцы вы все один к одному. Как же мне рассудить теперь, кто из вас лучше, кто достойнее? Без боя не могу я решить этого. Не могу, стало быть, и дочь мою Зореньку выдать ни за кого из вас замуж.

Но и здесь женихи не смутились. Отвечают они так Косарю:

— Если не решаешься ты, кого выбрать в зятья, то дай это сделать самой дочери своей, прекрасной Зореньке. Кого изберёт она по сердцу себе, тому и быть женихом.

— Вот ещё выдумали! — рассердился Косарь. — Никогда такого порядка нигде не было — и у нас не будет!

— Ну, тогда жребий кинем. К кому судьба благосклонна, тому и быть женихом.

«Вот привязались! — подумал Косарь. — Ладно же, покажу я вам ужо вашу судьбу, останетесь довольны!»

И ответил им громко:

— Хорошо. Будь по-вашему. На судьбу так на судьбу!

Молодые люди обрадовались: кто-нибудь из них всё же станет женихом и мужем красавицы Зореньки! Поднялись они, громко заговорили. Лица их разгорелись, глаза заблестели, и радостям их не было бы конца, если б Косарь не придумал добавить маленькое условие.

— На всё согласны! — вперёд решили они, не выслушав даже, в чём дело.

А дело было вот в чём. Ведь царская дочь — не копна сена, не мешок крупы, не овца из отары, чтобы ставить её на жребий. Эдак соседние цари уважение к Косарю потеряют, скажут — единственную дочь и ту замуж не сумел выдать. Поэтому — судьба судьбой, а достоинство достоинством.

— Недёшево только вам это обойдётся, друзья мои. Вон первые женихи своей жизни не пощадили, на поединок вышли. Поэтому я так теперь решаю — кто хочет жребий тянуть, тому одно из двух предстоит: либо Зореньку в невесты, либо голову с плеч долой. А то мне будет зазорно перед соседями!

Разгорячились молодые люди, не сообразили они всей опасности — и согласились.

На другой же день назначено было тянуть жребий.

На самом крутом берегу, высоко над рекой, на обрыве, выстроили помост, украсили его коврами, ширинками^[1] и цветами. Разбили возле помоста три шатра: посредине — из золотой парчи, для царя Косаря; по левую сторону его — серебряный, для придворных свидетелей, и по правую — радужный, для женихов. Дружинникам, гостям и зрителям отвели места на лугу, позади шатров, полукружием. А по ту сторону, где была самая кручь над рекой, стояла одинокая красная скамейка — для палача, чтобы сразу всякий видел, что собираются здесь не шутки шутить, а дело делать серьёзное. Чтобы всякий знал, на что он идёт: либо жениться, либо с кручи вниз головой валиться!

III

В назначенный час затрубили в трубы, и начали собираться на свои места все участники. На помосте утвердили стол, а на столе — золотой сосуд и покрыли его пеленой. Подошёл и сел на свою красную скамейку впереди помоста палач, бывший разбойник, здоровенный детина с засученными рукавами и расстёгнутым воротом рубашки. Но прежде чем сесть, он попробовал ногой доску, широкую и длинную, которая лежала одна поверх помоста и покачивалась на толстом бревне, точно весы или качели. Попробовал палач доску и успокоился.

Опять затрубили трубы, и вышел глашатай. Поднялся торжественно на помост, поклонился и громко заговорил:

— По приказу царя Косаря опущены на дно сего сосуда два камешка, оба одинаковые, только один из них светлый, как божья роса, а другой алый, как кровь. Кто вытащит светлый камень, тому отдаёт царь Косарь в жёны прекрасную свою Зореньку, а ежели вытянет алый камень, пусть не прогневается: того в тот же миг спустит палач с этой кручи прямо на дно реки. Если есть охотники посвататься, пусть подходят в очередь и попытают судьбу свою. Царь Косарь никого не неволит. А уж если кто подойдёт да вынет из сосуда камешек, тому будет то, что сказано!

Затрубили опять трубы, и из радужного шатра вышел высокий молодой человек, одетый в праздничные одежды. С улыбкой подошёл он к помосту и сказал глашатаю:

— Я желаю --">