Владимир Никифорович Бондаренко - Как медведь блоху перехитрил

ОДНАЖДЫ СЛУЧАЙ БЫЛ

Пришел Енот в гости к Лисе, а она сидит за столом и курицу ест, а курица такая жирная, аж течет по губам Лисы сало. Приди Енот к кому-нибудь из вас, чтобы вы прежде всего сказали? Садись Енот, угощайся. А Лиса и не видит будто, что пришел он, ест себе и ест.

Совестливый был Енот, и все - таки не удержался, попросил:

— Дала бы ты и мне, Лиса, кусочек пожевать.

— Ты вроде что - то сказал? — спрашивает Лиса, а сама быстрее начала есть. Что-то мне последнее время уши закладывать стало. То хорошо слышу, а то плохо.

Потоптался Енот у порога, покряхтел. И хоть стыдно было, но все - таки пересилил себя, сказал чуть громче:

— Дала бы ты и мне, говорю, пожевать кусочек курицы.

И что вы думаете? Помотала Лиса головой и говорит:

— И что это со мной делается? Неудобно даже. Вот вижу: ты что-то говоришь мне, а не слышу. Ты уж, пожалуйста, погромче кричи.

А сама еще быстрее есть начала.

А дух от курицы такой сладкий идет, что и не хочешь, а протянешь лапу, попросишь. Попросил Енот. Потоптался у порога, потоптался, да как заорет:

— Дала бы ты, Лиса, и мне пожевать кусочек курицы.

А Лиса знай себе мотает головой да на уши жалуется:

— Ну ничего не слышу, стыд-то какой, а!.. Да крикни ты мне погромче, что ты голос-то бережешь.

А уж куда громче кричать, и так Енот на всю рощу ахнул. Он бы, может, и еще раз крикнул, да смотрит, а кричать-то уж и не из-за чего, одна ножка от курицы осталась, да и ту обсосала Лиса и в рот положила. И сказал тогда Енот чуть слышно:

— Так я, о здоровье твоем справиться зашел.

— А что? Здорова я, — сказала Лиса и отгребла в сторону куриные косточки.

Вытерла о живот ладошки, подперла кулаком щеку и говорит:

— Вот теперь и побеседовать можно: уши слышимость обрели...

Здравствуй, Енот. Проходи, будь гостем.

НЕ КАК ВСЕ

Побывал Фламинго в заморских странах, вернулся к себе на озеро и решил, что он теперь птица необыкновенная и жить ему нужно по-особому — не как все.

И стал Фламинго по-особому жить: ходит важно, голову высоко держит. Увидит кого из знакомых и тут же — раз! — и отставит ножку в сторону, смотрите, дескать, какие я себе из заморских стран штанишки розовые привез.

Друзей у Фламинго на озере много было. Пригласят его, бывало, в гости, придет он и вот пляшет, вот пляшет. А теперь позовут его в гости, придет, встанет в сторонке и стоит зевает, делает вид, что ему скучно.

Спросят товарищи:

— Ты что не пляшешь? Ты же так любил плясать когда-то.

— Это когда было-то! Я уж с той поры в заморских странах побывать успел. Египетские пирамиды видел. Повзрослел.

И говорит Фламинго это так, что после этого и другим уж как-то становится плясать неудобно. Потопчутся смущенные товарищи, потопчутся и разойдутся. Фламинго тоже домой уходит. Идет и улыбается: сегодня он был не как все.

Случится у кого беда на озере. Соберутся все посочувствовать товарищу, горе его между собой разделить. Фламинго тоже придет, встанет в сторонке и стоит, думает о чем-то своем. Постоит и идет прогуляться, показать себя. Грудь колесом выгнет и все старается, чтобы на нее солнышко падало, чтобы видели все, какую пестренькую рубашку привез он из заморских стран.

Неделю походил так Фламинго, другую, а на третью примечать начал: отчего-то у него друзей с каждым днем все меньше становится. Бывало так и толпятся возле него, так и идут к нему, а это пусто стало в доме, одиноко. Отчего бы это?

Встретил как-то Фламинго мужа серой Цапли, спросил:

— Чего это вы меня все обегаете? Дружить перестали.

— А как дружить с тобой? Ты в радости не поддержишь и в горе не подопрешь. Ты не как все, — ответил муж Цапли и пошел своей дорогой.

А Фламинго на своей --">