Диана Кинг - Мишки-гамми и Невезучки

терпение и еще раз терпение! – усмехнулся Ворчун.

Мальчик задумался. Но похоже, что аргументы Ворчуна его не убедили.

– Ну, хватит рассуждать, пошли! – почти приказал Вольдемар.

– И речи об этом быть не может! – сказал Ворчун, потягиваясь.

– Я здесь главный, и я говорю – пошли! – повысил голос Вольдемар.

– А я говорю: вылезай из палатки и не приставай ко мне! – парировал Ворчун. – Это приказ!

– Ах, ты уже начинаешь мне приказывать? – сдвинул брови Вольдемар. – Кажется, ты забыл, кто глава экспедиции? Придется тебе напомнить!

– Я должен привезти тебя назад живым, – повысил голос Ворчун. – И я привезу тебя живым, что бы ты о себе ни вообразил!

– Я главный в этой экспедиции! – закричал Вольдемар, чувствуя, что почва уходит у него из-под ног. – Так сказал отец Доминик!

– Да ты никто! – махнул рукой Ворчун.

– Что?!

– Да, да, никто! Ты знаешь, почему для этой экспедиции выбрали именно тебя?

– Нет.

– Так я тебе объясню! Я не хотел этого говорить, но, видно, придется! – Ворчун решил быть искренним до конца. – Тебя выбрали потому, что ты, как и дочь мельника, не можешь и шагу ступить, чтобы не случилось какое-нибудь несчастье или что-нибудь себе не сломать! Ты и Николь – настоящие невезучки. Да мы тебя и прозвали так – Невезучка!

Вольдемар молчал, потрясенный. Он пытался что-то сказать, но мысли путались, а трясущиеся губы издавали лишь какие-то нечленораздельные звуки.

– Не, не, не... может быть! – пролепетал он наконец.

Понурив голову, Ворчун отошел в сторону. На душе у него было мерзко. Он чувствовал себя так, словно обидел беззащитного ребенка. Вольдемар провожал его потерянным взглядом, в его глазах блестели слезы.

– Может, черт побери! – заорал Ворчун, пытаясь криком убедить себя, что поступает правильно. – Может, мы здесь застряли именно потому, что твой покровитель – отец Доминик решил испробовать свою теорию о невезении. И мы с тобой – подопытные кролики, вернее, ты – кролик, а я – лаборант. Это все бред – насчет твоей проницательности. И я не хочу, чтобы нас нашли мертвыми здесь, в этом проклятом ущелье, так что давай, толкай ослика!

– Иди к черту, Ворчун! – в голосе Вольдемара была слышна не только обида, но и гнев.

– Послушай, Вольдемар, я не виноват, это была не моя идея, – попытался оправдаться Ворчун, – я с самого начала был против!

Вольдемар уже весь клокотал, как кипящий чайник. Не найдя подходящих слов, он с размаху стукнул Ворчуна прямо в нос. Тот даже не шелохнулся. Для него это было не более чем укус комара.

Вольдемар замахнулся снова. Если бы он умел драться, то Ворчун пострадал бы. Однако мишка-гамми умело увернулся, и удар Вольдемара пришелся бедному ослику в круп.

– Вольдемар, осторожней! – воскликнул Ворчун, но было уже поздно: ослик, не ожидая такого поворота событий, лягнул Вольдемара.

Рыжая шевелюра – вот что спасло Вольдемара от неминуемой гибели. Но сотрясение мозга, конечно же, он получил основательное.

Ворчун был в отчаянии. Он поднял почти бездыханное тело Вольдемара и поудобнее уложил его на дно ущелья. Затем он достал аптечку и обработал рану по всем правилам первой медицинской помощи. Но это было все, что можно было сделать для раненого в полевых условиях. Требовалась настоящая медицинская помощь, а где ее возьмешь в горах?

Ворчун был готов от бессилия кусать себе локти, чувствуя, что теряет друга.

Вдруг ослик, словно поняв состояние Ворчуна, начал пятиться, и через некоторое время они выбрались из ущелья. Только к обеду Ворчун смог доставить Вольдемара в деревушку и показать его врачу.

Глава двадцать шестая ТРИТОН МЕНЯЕТСЯ

К ослику подбежали санитары с носилками. За ними в черном одеянии и белом чепце шествовала пожилая монахиня. Очевидно, она была здесь главной.

– Позаботьтесь об этом человеке. Ему страшно не повезло, – сказал Ворчун монахине.

– Не беспокойтесь, больному будет оказана вся необходимая помощь, – важно произнесла монахиня, и ее голос показался Ворчуну подозрительно знакомым.

– Ему не везло все время, да он и есть невезучка! – устало пробормотал Ворчун.

– Это ваш родственник? – спросила монахиня.

– Больше чем родственник, – произнес Ворчун, а про себя подумал: «А ведь он славный, этот Вольдемар».

– Хорошо, – кивнула монахиня, – ему будет обеспечен самый лучший уход. Мы всегда все делаем для наших пациентов, какими бы они ни были – везучими --">