Виктор Станиславович Виткович , Григорий Борисович Ягдфельд - День чудес (Смешные сказки)

потом улыбнулась и сказала:

— Спасибо, Лиля!

— Ах, — сказала Лиля. — Что это со мной? Мне кажется, что у меня вот такое сердце! — И развела кукольными руками так широко, как могла.

В то же мгновенье ее ноги и подбородок стали отдаляться друг от друга с непостижимой быстротой. И она превратилась в обыкновенную девочку, сидевшую на кровати и смотревшую на Тату сияющими глазами.

— Лиля! — крикнула Тата.

И девочки бросились друг другу в объятия.

19

На этом можно было бы кончить наш рассказ об удивительных событиях, которые произошли в доме № 7 по Воротниковскому переулку.

— Как?! — воскликнете вы. — Тата выздоровела — и все?! А что же ее товарищи?! Неужели они так и остались куклами?! А доктор Кракс! Неужели он все еще разъезжает по городу и берет по десять рублей за визит? Нет и нет, конечно же нет! Сейчас все узнаете.

Аллу Павловну, как вы помните, мы оставили в аптеке. Сперва она сидела на столе возле аптечных весов, мирно беседуя с провизором. Поставив перед ней коробку с витаминным драже, Вахтерев-Лазумовский говорил:

— Почему же вы сразу не сказали мне, в чем дело? Я бы вам тут же дал аспирин! Я ведь достаточно старый человек, чтобы не верить в сказки. Кушайте драже!

Потом Вахтерев-Лазумовский сдал дежурство и, бережно держа Аллу Павловну, пошел в кафе «Красный мак».

Это кафе было теперь не узнать: всюду стояли вазы с цветами и сверкал мрамор. Три гипсовые танцовщицы танцевали на красной стене.

В кафе на стульях болтали ногами несколько ребят с мамами и папами. Ну, мамы и папы, те, конечно, ногами не болтали. Посадив Аллу Павловну на свободное место, провизор сел рядом и протер очки.

— Что для вас? — вежливо осведомилась официантка.

— Для меня кофе черное, с лимоном… И сосиски! — сказал Вахтерев-Лазумовский. — А для нее, — показал пальцем на куклу, — глазунью из трех яиц.

— Для кого?!

— Для нее. А что?

— Нет, ничего, — сказала официантка, покосилась на провизора и смахнула салфеткой пыль с чистого столика.

Она еще раз выглянула из кухни и поглядела на странную пару.

Старый провизор, перегнувшись через столик, тихо говорил кукле:

— При ангине самое лучшее средство — Кукарекуин. Собирают на заре крики петухов и потом полощут этим горло.

Из кухни выплыла официантка с подносом. Она поставила перед чудаковатым стариком кофе и сосиски, а перед куклой, хихикнув, — шипящую глазунью.

Вот тут-то все и произошло: из рук официантки с грохотом упал пустой поднос, папы и мамы, потрясенные, поднялись со своих мест, а на стуле сидела увеличившаяся в десять раз управдомша.

— Значит, Тата выздоровела! — воскликнула она и весело принялась за яичницу из трех яиц.

* * *

С Петром Петровичем было так. Он лежал в коробке, когда в игрушечный магазин впорхнула какая-то толстенькая покупательница.

— Покажите мне вон те «фокусы»! — сказала она.

Продавщица положила на прилавок коробку с надписью «Фокусы» и открыла крышку. Сверху лежало объяснение. Толстушка недоверчиво прочла вслух: «При производстве фокусов, предусмотренных настоящей игрой, следует большим и безымянным пальцами взять волшебную палочку и сказать: „Тоби-Лоби-Кукунор“».

Снисходительно улыбнувшись, покупательница взяла волшебную палочку, взмахнула ею и сказала:

— Тоби-Лоби-Кукунор!

В то же мгновенье на полке с игрушками раздался страшный треск. Лопнула какая-то коробка, с одной стороны показались ноги, с другой — колпак…

Продавщица кинулась в сторону, рыжая кассирша подскочила, как ужаленная, а толстушка попятилась к двери. Перед ними слезал с полки какой-то повар в колпаке, в полный человеческий рост.

— Виноват! — сказал он и, степенно откашлявшись, выбежал из магазина.

Толстушка проводила его глазами, помолчала и сказала:

— Довольно удачная игрушка! Заверните, пожалуйста! — и вытащила из сумочки деньги.

* * *

Что касается Валентины, — --">