Редьярд Джозеф Киплинг - Как был придуман алфавит

Редьярд Киплинг Как был придуман алфавит

Прошла целая неделя после истории с Чужеземцем, сломанным копьём и Таффиным нарисованным письмом^[1], из-за которого вышло столько шума и неразберихи. И вот Таффимай Металлумай (но мы с тобой, моя радость, по-прежнему будем звать её Таффи) снова отправилась с папой на рыбалку. Мама хотела, чтобы Таффи осталась дома и помогла ей развесить шкуры на больших сушильных шестах рядом с Первобытной Пещерой, но Таффи рано утром улизнула к папе на реку; и вот они сидели и ловили карпов. Вдруг Таффи развеселилась и стала хихикать.

— Веди себя прилично, дочь моя, — сказал Тегумай.

— Ну папа, — воскликнула Таффи, — ты что, уже забыл, как юморительно это всё было? Помнишь, как раздувал щёки Большой вождь и какой смешной был наш милый Чужестранец с комьями грязи в волосах?

— Ещё бы мне не помнить! — ответил папа. — Кому, как не мне, пришлось отдать Чужестранцу две выделанные оленьи шкуры с бахромой — в уплату за все обиды, которые мы ему нанесли?

— Мы с тобой ему ничего не наносили, — возразила Таффи. — Это всё мама и другие Первобытные Дамы. И ещё грязь.

— Не хочу больше об этом говорить, — сказал папа. — Лучше давай поедим.

Таффи взяла мозговую кость и целых десять минут сидела тихо как мышка, а Тегумай что-то царапал акульим зубом на кусочках берёзовой коры^[2]. Потом Таффи сказала:

— Папочка, я тут всё думаю про один секретный сюрприз. Скажи, пожалуйста, какой-нибудь звук. Любой, какой захочешь.

— А! — сказал Тегумай. — Этого тебе хватит для начала?

— Угу, — ответила Таффи. — Ты был похож на карпа, который разинул рот. Сделай так ещё раз, ладно?

— А! А! А! — повторил папа. — Только не груби мне, дочь моя.

— Я вовсе не хотела тебя обидеть, честно-пречестно! — сказала Таффи. — Мне это надо для одной тайно-секретной внезапности. Скажи еще раз «а», папочка, и немножко так замри; и ещё одолжи мне свой акулий зуб. Я хочу нарисовать карпа с разинутым ртом.

— Зачем? — спросил Тегумай.

— Я ведь тебе уже сказала! — ответила Таффи, царапая по берёсте. — Это будет наш с тобой сюрпризный секрет. Я нарисую карпа с разинутым ртом на закопчённой стене в конце Пещеры — если мама разрешит, конечно, — а ты увидишь его и вспомнишь про это «а». И мы поиграем, что я вдруг так крикнула и выпрыгнула на тебя из темноты — как прошлой зимой на бобровом болоте, помнишь?

— Ну-ка, ну-ка, — сказал папа тем особым голосом, каким говорят взрослые, когда им и вправду интересно. — Рассказывай дальше.

— Нет, взаправдашний карп у меня не получается, — вздохнула Таффи. — Как обидно! Ладно, тогда нарисую только рот. Помнишь, как они закапываются в тину, головой вниз? Смотри, это у нас будет понарошечный карп; мы притворимся, что всё остальное тоже нарисовано^[3]. Вот его рот — это будет звук «а».

И вот что она нарисовала:

— Недурно, недурно, — сказал Тегумай и перерисовал картинку на свой кусок берёзовой коры. — Только ты забыла усики, которые у него поперёк рта.

— Папа, ну я ведь не умею рисовать!

— А целого карпа рисовать и не надо — только открытый рот и усики поперёк. И мы будем знать, что это карп, ведь у окуня и форели усиков нет. Смотри, Таффи.

И он нарисовал вот это:

— Дай и я себе нарисую, — сказала Таффи. И вот что у неё получилось:

— Ты узнаешь, когда увидишь?

— Ещё как узнаю, — сказал папа. — И когда увижу, сразу так испугаюсь, будто ты сама выскочила из-за дерева и закричала: «А-а-а!»

— Теперь давай другой звук! — велела Таффи очень гордо.

— Ай! — воскликнул папа очень громко.

— Так-так, — подумала Таффи. — Это перемешанный звук. В начале у него «а» с карповым ртом, но что нам делать с его хвостом? Сначала «а», потом «й». «А-а-а-й»!

— Раз в нём уже есть карповый звук, давай нарисуем остального карпа и соединим их вместе, — сказал папа. Он тоже увлёкся и завлёкся этой новой игрой.

— Не надо. Если они будут вместе, я их точно перепутаю. Лучше --">