Джанни Родари - Приключения Тонино-невидимки

Тонино стало не по себе. От такого разговора может голова разболеться: какая-то девочка с косами вдруг берется рассуждать о таких сложных делах!

«Вот и на самом деле разболелась голова, — подумал Тонино, — но, может, это оттого, что я не поел».

Глава восьмая, в которой речь пойдет о безумном торговце

— А ты обедал?

— Нет.

— Ну и ну! Так ты скоро и впрямь станешь невидимкой: не будешь есть — ноги протянешь. Разве ты об этом не знаешь?

— Ну и ладно. Где же я могу теперь поесть?

— Пойдем ко мне. Никто тебя не увидит. А я притворюсь, будто проголодалась, и возьму себе на кухне булочку.

Ты покуда подождешь в прихожей — я там всегда играю в куклы, — а потом спокойненько поешь.

Словом, все выглядело заманчиво.

Они, перескакивая через ступеньки, поднялись по лестнице. По дороге им повстречалась синьора, которая сказала: «Здравствуй, Паола!» — а Тонино не мог удержаться от смеха: ведь синьора шла прямо на него.

Паола, к большому удивлению своей мамы, отправилась на кухню и взяла там булочку.

Тонино услышал, как ее мама со смехом сказала:

— Что это ты сегодня так проголодалась?

Покуда Паола делала вид, будто играет в куклы, Тонино с жадностью съел булочку вместе с куском швейцарского сыра (ну что за странная штука этот швейцарский сыр: почти весь в дырах, словно и он хочет стать невидимкой!) Эта булочка показалась ему вкусней всех, которые он когда-либо ел: не прошло и двух секунд, как она исчезла. В ту самую минуту, когда он доедал последний кусочек, в прихожую вошла мама Паолы. Тонино прижался к стенке. Но эта предосторожность была напрасной: мама Паолы не могла его увидеть.

— Что ты здесь делаешь одна? — спросила она у Паолы.

Тонино в ожидании ответа вздрогнул.

— А я здесь не одна, — ответила Паола, подмигнув мальчику, который пристально глядел на нее, подняв палец ко рту в знак того, что она должна молчать.

— Ты не одна?

— Нет, я здесь со своими куклами. Разве ты не видишь? Вот Элизабета, а вот Мария-Тереза, а вот черный-черный бедняжка Бонго-Бонго.

Когда Тонино покончил с едой, Паола уселась за столик и стала готовить уроки.

— Хоть ты и будешь скучать, уроки мне все равно нужно приготовить.

— Ты занимайся. Что вам задали?

— Да вот глупая задачка: «Торговец купил 2 347 метров сукна по 45 лир за метр, а перепродал по цене 177 879 лир за метр. Сколько он заработал?»

— Но ведь это же очень легко, — сказал Тонино с таким увлечением, словно ему уже сто лет не приходилось заниматься арифметикой. Задачка ему даже показалась интересной, а прежняя нелюбовь к математике была так от него далека, словно это не он, а кто-то другой раньше не любил решать задачи.

— Задачка легкая, но глупая, — заявила Паола. — Ну, скажи, разве ты когда-нибудь видел торговца, который сразу закупает почти два с половиной километра ткани одного и того же сорта? Ведь ему никогда не удастся ее продать. Не могут же люди шить себе одежду только из ткани одного цвета! Ну, а потом что это за цена — 45 лир за метр? Где ты найдешь теперь такой дешевый материал? Скажи мне, если знаешь, я тотчас же туда сбегаю. В какой стране живет синьор, который придумал такую задачу? Я помогаю маме вести счета и знаю, что сколько стоит. Вообще, я тебе скажу, ты нигде не найдешь таких глупостей, как в задачах, которые мы решаем в школе.

Тонино взглянул на нее с восхищением. Для него арифметика всегда была только арифметикой и ничем больше, а решение задач — скучным делом, которое приходится выполнять поневоле, чтобы не получить плохую отметку, — только и всего. Паола доказала ему, что и задачка может быть интересной, не менее интересной, чем споры папы с мамой в конце месяца, когда они подсчитывают, что истрачено, и решают, что можно купить в следующем месяце.

Тонино сидел и поглядывал на Паолу, решавшую эту задачу, которая показалась ей легкой, глупой и бесполезной. Ему по-настоящему захотелось решать большие и важные задачи, похожие на те, что решают его родители в конце каждого месяца, а может быть, и каждый день.