Джордж Макдональд - Потерянная принцесса

овец так, чтобы на тех не напали лисы или волки. Оставив стадо на Принца, Мудрая Женщина пошла на соседнюю ферму, чтобы договориться о еде для собак.

Когда солдаты добрались до дворца, им велели немедленно привести пленников в тронный зал, и они притащили их, совсем беспомощных, к подножию помоста, на котором стояли троны. Королева приказала развязать их, а потом уже им самим приказала встать перед ней. Они повиновались с достоинством оскорблённой невинности, что обидело глупых родителей Розамунды.

Тем временем принцесса к концу дня добралась до дворца и подошла к стражнику.

— Прохода нет, — сказал он.

— Пустите меня, пожалуйста, — кротко попросила она.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся стражник, поскольку был туп и судил людей по одежде, даже не взглянув им в лицо. Принцесса была в лохмотьях, слова её звучали странно, и он счёл, что очень умно посмеяться над ней.

— Я принцесса, — сказала Розамунда.

— Какая-такая принцесса? — рявкнул стражник.

— Розамунда, — отвечала она. — А разве есть другие?

Тут уж он так расхохотался, что толком ничего не расслышал, а немного успокоившись, взял принцессу за подбородок и сказал:

— Нет, красотка, ты не принцесса. Ничего не поделаешь, моя дорогая!

Розамунда гордо вырвалась и отступила назад.

— Ты солгал трижды, — сказала она. — Я не красотка, я — принцесса. И если бы я была тебе дорога, ты бы надо мной не смеялся, хоть я и плохо одета, а пропустил бы меня к отцу и матери.

Тон её удивил стражника, он посмотрел на неё и затрясся — а что если он совершил ошибку?

— Простите, барышня, — сказал он, прикладывая руку к шляпе, — мне велели не пускать во дворец детей. Говорят, Его Величество очень от них устал.

«Наверное, он устал от меня, — подумала Розамунда, — но домой пустит». А стражнику сказала, глядя ему прямо в лицо:

— Мне кажется, я уже не ребёнок.

— Не очень-то вы большая, — отвечал он, — но если вы не ребёнок, что ж, возьму на себя смелость. Король может только убить меня, а рано или поздно всё равно умрёшь.

Сказав так, он отворил ворота, посторонился и пропустил её. Если бы она рассердилась (а всякий, кроме Мудрой Женщины, ждал бы от неё этого), он бы ничего такого не сделал.

Розамунда побежала в замок и взлетела на лестницу. Входя в тронный зал, она услышала странные звуки, кинулась к занавесу, отделявшему помост, заглянула за него — и увидела, что пастух с женой стоят перед королём и королевой. Как раз в эту минуту король говорил:

— Холоп, где принцесса Розамунда?

— Мы не знаем, Ваше Величество, — отвечал пастух.

— Должен знать.

— Она уже у нас не жила…

— А! — вскричал король. — Ты признаёшься, что выгнал её из дома?

— Да, Ваше Величество. Мы не могли её больше держать, и мы не знали, кто она.

— Надо было знать, — сказал король, — это видно сразу. Всякому, кто не различит принцессы, стоило бы выколоть глаза.

— Вот именно, — сказала королева.

Пастух с женой промолчали, не зная, что тут ответить.

— Ну хорошо, не узнали, — продолжил король, — а почему вы её не привели? В указе сказано: «Всех детей».

— Мы не слыхали об указе, Ваше Величество.

— Надо было слышать, — возразил король. — Я издаю указы, вы — читаете. В конце концов, на бронзовых воротах, золотыми буквами…

— Ваше Величество, бедный пастух не может оставить стадо и идти за сотни миль, чтобы посмотреть, что висит на воротах. Мы не знали ни об указе, ни о том, что принцесса пропала.

— Надо было знать, — повторил король. Пастух сдержался.

— Ах, что там! — подхватила королева. — Главное, вы её мучили!

Она слышала от Агнес, как принцесса была одета, и представила себе множество разных унижений и обид. Этого жена пастуха, которая всё время молчала, вынести не смогла.

— Ваше Величество, — сказала она, — если б я её не подобрала, она бы давно умерла и лежала без погребения. Я отнесла её на руках…

«Почему „на руках“? — думал король. — На чём ещё она могла её нести?»

— Ты одела её в лохмотья, — сказала королева.

— Я одела её в платья моей дорогой Агнес! — вскричала жена пастуха, разражаясь слезами. — И вот что за это получаю!

— Что ты сделала с её одеждой? Продала?

— Сожгла, Ваше Величество. Она не годилась и нищенке. Да сквозь дыры можно было увидеть чуть ли не всё тело!

— Жестокая женщина! — вскричала королева, тоже заливаясь слезами. — Говорить такое матери!

— Я её всему учила, — --">