Иосиф Исаакович Ликстанов - Снайпер молотка

Так Костя Малышев узнал имя и фамилию своего соседа, который ему сразу понравился, потому что держался не гордо, хотя был года на три старше Кости.

АНКЕТА КОСТИ МАЛЫШЕВА

— Пиши: «Малышев Константин…» Как там дальше?

Прикусив нижнюю губу и покраснев, Костя принялся выводить фамилию.

— Извиняюсь, гражданин, вы же неграмотный! — догадался Миша.

Это было не совсем правильно. Костю можно было считать грамотным человеком, но в зависимости от времени года он писал то лучше, то хуже. К концу учебного года у него получалось неплохо, а к началу школьных занятий руки, огрубевшие за лето в работе, выводили каракульки.

— Вижу, какой ты грамотей! Говори, а я буду писать. — Отобрав у Кости карандаш, Миша задал первый вопрос: — Ты мальчик или девочка?

— Будто сам не видишь! — обиделся Костя.

— Так и запишем: «Девочка, нос немного сапожком, глаза серые, на щеке ямка, на подбородке еще одна», — забормотал Миша, но, конечно, написал правильно, что Костя мальчик. — Где родился?

— Сначала родился в Ивделе, а потом с Митрием поехал жить в Румянцевку. Там близко…

— Национальность твоя — русский?

— Русские мы, ясно… А у нас и манси-вогулы есть.

— При чем тут манси? Зачем ты меня путаешь?

Конечно, манси были ни при чем, и Костя шмыгнул носом.

— Чем родители занимались?

— Батя когда-сь золото мыл.

— Много намыл? Пуд или вагон?

— Что ты — пуд! Ему фарта не было. Мне и то боле везло.

— А там у вас золота много?

— Кто тебе родной? — спросил Миша.

— Митрий на фронте. Брат он мне… А еще дядя. Я к нему приехал, а он… тоже на фронте.

— Почему же ты не написал ему, прежде чем ехать?

— А почем я знал, что он на фронте!

Услышав этот удивительный ответ, Миша убежденно заявил:

— Нет, ты определенная ворона!

Это переполнило чашу. Глаза Кости налились слезами, губы задрожали. Написав: «Больше никого нет», Миша сказал в утешение:

— Не кисни, Малышок. Поступишь на завод — не пропадешь. Вот только лет тебе мало… Ну ничего. Может быть, не заметят. Подпишись, сдадим анкету — и обедать.

Так на одном из военных заводов, который не имел имени, а имел только номер, появился рабочий Малышев.

ЦЕХ ЗА ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ

В комнату комсомольского комитета, куда с увесистым мешком контргаек явился Костя, все плотнее набивались ребята с лопатами и кайлами. Зиночка озабоченно говорила: «А вот Иван Петров пришел, а вот Федя Кострицын явился, а вот Наташа Олесова» — и отмечала пришедших в списке, стараясь спрятать под шапочку то одну, то другую черную тугую кудряшку.

— Ребята! — крикнула она и вскочила. — Запомните, кто в какой бригаде будет работать. Едем!

Она бросилась в дверь, точно спасалась; все бросились за нею, а Костя вышел последним, но потом в суматохе его оттеснили к середине кузова пятитонной машины, и он ничего не видел, кроме спин. Как только машина тронулась, все запели, и громче всех Зиночка — ее голосок был острый, как шильце, и все высовывался из кучи других голосов. Машину трясло и качало, Костя за кого-то схватился, кто-то схватился за Костю, чья-то лопата больно уперлась ему в бок, но все-таки он сразу привык к этому шумному путешествию. Но вот машина стала раскачиваться с борта на борт, а потом сразу остановилась. Все повалились, засмеялись и начали прыгать на землю. Костя увидел строительство, над которым шефствовал весь город.

Справа и слева стояли кирпичные старые корпуса, а между ними, на большом пустыре, все кипело и снега совсем не осталось. Через весь пустырь был протянут полотняный плакат: «Построим цех „Б“ за двенадцать дней!» И Костя удивился: даже небольшие бараки в Румянцевке строились летом месяц-два, а тут построй-ка зимой меньше чем за две недели!

Человек с красной повязкой на руке показал приехавшим их участок. Зиночка крикнула: «Ребята, время дорого!» — схватила чье-то кайло и начала бить землю, и комсомольцы наперегонки взялись за работу.