Любовь Чулкова - Собиратель грехов

вмешивался в процесс обучения, стараясь защитить сына от чрезмерной нагрузки. И всякий раз это заканчивалось скандалом между родителями. Милена приходила в ярость и выкрикивала в адрес мужа разные обвинения:

– Ты сам не занимаешься с ребёнком, и мне не даёшь! Сын вырастет таким же тупым, как и его папаша! Ты хочешь, чтобы Генка, как и ты, всю жизнь на заводе вкалывал от звонка до звонка за копейки? – Ну и тому подобное.

Во время подобных разборок у ГэХи прибавлялась ещё одна обязанность: сгребать в кучу сорные колтуны червей, выпадающие из ртов родителей. Распутывая шевелящиеся комки, ГэХа должен был рассаживать червяков на светящуюся верёвочку, которой соединялись сердца родителей. Черви неторопливо жевали уже и без того тонкую нить. И в последнее время тёмному объекту даже стало казаться, что ещё пара скандалов – и ниточка порвётся.

Телефонные разговоры Милены фильтровал рогатый телепузик, грехолучи занятий собирал ушастый котообразный поросёнок, а ГэХе доставался грехопар, который он закручивал вокруг горла мамаши. Как следствие, ее мучил хронический кашель, часто болело и першило горло. Никакие лекарства не помогали. Молодой женщине легче становилось только летом, когда занятия прекращались.

ГэХа стекал по дивану от смеха, когда Милена в беседах с мужем уговаривала его переехать за город, потому что у неё на свежем воздухе всё проходит.

Однако был в работе и не совсем приятный момент. Дело в том, что ГэХе предписывалось раздуть пары́ грехов матери до такого размера, чтобы они задевали голову и горло ребёнка. И когда ему это удавалось, Гена страдал вдвойне, получая в придачу к занятиям головную боль и воспалённые гланды.

Мальчика оберегал светлый защитник, но даже он не мог помешать пара́м греха губить ребёнка, ведь хранителя ущемляли в правах родители: не водили Гену в церковь, не причащали, не осеняли крестным знамением, не молились за него. Если бы они приводили сына хотя бы раз в месяц на причастие или хоть изредка запечатывали бы крестом¹⁶, светлому воителю достаточно было бы одного взмаха крыла, чтобы уничтожить все тёмные испарения вокруг мальчика. Но пока светлый не в своём праве. Он стоял, печальный, около единственной иконы в доме и молился за своего окормляемого.

ГэХа в первый раз так близко видел светлого. Высокий, с большими золотыми крыльями, сияет так ярко, что больно смотреть. Работать в таких условиях было и страшно, и интересно. Тёмный объектик трепетал от любого движения хранителя, ему очень хотелось увидеть лик стража, но свет, исходящий от головы защитника, бил во все стороны сплошным потоком, и присмотреться не представлялось возможным.

Как-то раз Гена месяц гостил у своей крёстной и приехал совершенно здоровый, полный сил. А хранитель теперь шёл впереди него, держа раскалённый меч наготове. Все минус-фемтообъекты, что обитали в доме, мгновенно испарились. И ГэХе тоже пришлось спасаться, он-то понял, что теперь крёстная вмешалась в воспитание и начала активно воцерковлять мальчика. Первым делом ГэХа полетел к своему непосредственному надсмотрщику и рассказал об увиденном.

– Да знаю я, и без тебя доложили уже, – поморщилось начальство. – Не мелькай там больше, а то сгоришь. Теперь к матери ребёнка отправится объект второго уровня, он сам во всём разберётся. А ты пошё-ол отседова!..

Даже не договорив, куда нужно идти, надсмотрщик жёстко влепил ГэХе колючей булавой своего хвоста, да так сильно, что у маленького объекта оторвало часть ноги. На глаза наворачивались слёзы, но тёмные не умеют плакать. Обида переполняла всё его существо. А главное, за что?! За что он получил такой знак внимания со стороны начальства? Ведь всё по правилам сделал, прилетел, доложил…

ГэХа приплёлся домой, достал из старой пустой табакерки заныканное на чёрный день грехоиспарение, поглотил заначку и осмотрел ногу. Нижняя конечность потихоньку восстанавливалась. Тёмный перелетел к рупору, просочился в вату и застонал. Какой же он несчастный… Ну что у него за жизнь такая? Что ни день – то огребень. Когда ж это всё кончится?!

– Мя!.. – послышалось над ухом.

ГэХа выглянул из ваты. Перед ним стоял котёнок и держал в зубах мышь.

– Э-э-э, ты чё задумал? – насторожился тёмный.

– Мя-а-а!

Пушистый подошёл поближе и, положив мышь на громкоговоритель, потёрся о него, свернулся комочком и зажмурился.

– Он меня благодарит за спасение! – удивился ГэХа. – Надо же. Вроде глупая --">