Алексей Курилов - Все лучшее – детям

зарычали, и перегрузка ощутимо вдавила все тело в кресло. На всякий случай я застегнул шлем и приготовился к самой опасной части своего полета. Корабль начал торможение и сейчас медленно падал навстречу Земле. Двигатели прекратили рев и наступила гробовая тишина. Через некоторое время появились первые признаки притяжения и все, что болталось в воздухе, начало потихоньку опускаться, а в иллюминаторе на миг мелькнуло что-то белое, похожее на диск, но это оказалась Луна.

Снижение шло по плану и через некоторое время спускаемый аппарат объяло пламя. Плазменные струи всех цветов лизали бока, мелькая в иллюминаторе, я управлял спуском маленькой ручкой прямо под рукой. На тренажере, без перегрузки – это всегда кажется таким простым, но, когда на тебя давит бетонная плита и каждый вдох словно сражение, вечер перестает быть томным. Наконец, большая часть энергии была сброшена и рассеяна по ветру, управление модулем перехватили с Земли и начали направлять меня к выбранному месту посадки, куда уже выдвинулись вертолеты для встречи. Еще через несколько минут выстрелили парашюты, подхватив капсулу и окончательно замедляя спуск.

Касание и несколько минут ожидания, я бы с огромным удовольствием сейчас выбрался бы наружу, размял ноги и подождал команду спасателей, но мне строго настрого приказали не отдраивать люк, покуда не прибудут вертолеты. В иллюминатор было видно чахлую степную растительность и огромную, до самого горизонта, бескрайнюю степь. Сверху вся планета выглядит такой крохотной, что кажется можно обнять ее руками, а сейчас, глядя на горизонт, даже не верится, что она круглая. Когда команда спасателей приземлилась, я прежде всего убедился, что это те, кто нужен, и только потом передал ценный груз из рук в руки. Ящик тут же погрузили в вертолет и отправили в ближайший аэропорт, откуда его на самолете доставят в Москву к лингвистам и скоро у них будет работы невпроворот.

Я выбрался из капсулы и несколько раз присел, разминая ноги, полет был очень коротким, ни мышцы, ни кости даже не почувствовали невесомости. Как и бесценный ящик меня посадили в вертолет и отправился на аэродром, а затем в Москву. Прежде всего домой, сходить в душ, умыться и выспаться, после невесомости удивительно сильно хочется спать, а утром на доклад и в заслуженный отпуск.

Глава 6. Разбор полетов

Почти месяц прошел с тех пор, как я доставил диск с информацией, но все исследования проходили под грифом “Совершенно секретно” и мне мало что рассказывали. Сказали только, что винчестер и правда был забит под завязку всевозможными сведениями. Помимо текстов были чертежи и графики, со всем этим, вместе с лингвистами, пришлось разбираться еще и программистам. Формат записи и хранения данных были очень похожи на то, что уже давно использовалось на Земле. Что же касается формата записи и передачи данных, информацию передали в максимально упрощенном виде. Аккуратно разложили по полочкам и подали на блюдечке. Это был первый случай в истории, когда удалось не просто догадаться о смысле, а полностью расшифровать язык без единого переведенного документа.

Среди всей кучи данных, однако, не нашлось ни одного звука, видео или хотя бы фотографии тех, кто все это передал. Быть может, они были лишены зрения и слуха, кто знает, но физики и инженеры были просто в восторге. Как только удалось расшифровать чертежи и описания устройств, тут же принялись за макетирование. Само собой, всем хотелось побыстрее попробовать что-то из космических подарков. До меня дошли слухи, что уже строят опытный образец плазменного двигателя, а все лингвисты были брошены на перевод некой энциклопедии. Сам же я в этом никак не участвовал. После написания подробного доклада, в котором постарался описать каждую секунду с момента старта, меня несколько раз вызывали уточнить некоторые детали, в остальном я вел обычную жизнь. По-прежнему встречался с Ириной и мы уже даже подумывали начать жить вместе.

Где-то еще через месяц мне позвонил Федор Алексеевич и предложил вместе позавтракать. Само собой, завтрак был лишь предлогом, Федору необходимо было поговорить о чем-то.

Утром, когда в кафе практически никого не было, мы сидели на летней площадке и наслаждались солнцем и прохладой. Я пил свой любимый облепиховый чай, а Федор Алексеевич прекрасный кофе, как он утверждал, это было единственное место в Москве, где готовили правильный кофе.

– Паша, ты когда был там, ничего --">