Алла Георгиевна Озорнина - Призраки из прошлого и другие ужасные истории

оказываюсь в кромешной тьме. Я знаю, что это каменная пещера и что еще немного – и придут ОНИ. И они приходят. И хотя я ИХ не вижу, я знаю, что они рядом – тело становится ватным и тяжелым, мне не хватает воздуха, я задыхаюсь и теряю сознание.

А когда силы начинают возвращаться, в пещеру уже проникает серенький свет и под ее высокими сводами хорошо видны шесть сущностей, похожих на огромных желто-зеленых светлячков. Это и есть ОНИ. Мне кажется, что они очень довольны, что напитались моей энергией. И я почему-то уверен, что если не позову на помощь, ОНИ опять набросятся на меня, высосут последние силы, и я навсегда останусь здесь. В каменном мешке.

Я пытаюсь кричать, но вместо крика из груди вырывается чуть слышный писк, похожий на писк только что вылупившегося цыпленка. Но, наверное, это не так, потому что рядом оказывается мама, берет меня за руку и сидит со мной до тех пор, пока я опять не усну.

Утром сквозь дрему слышу:

– Илья! Пете опять снились кошмары! Ну найди же ты специалиста в конце-то концов!

– Даже не знаю, к кому еще обращаться, – отвечает папа. – Мы обошли уже двадцать профессоров!

– Значит, надо найти двадцать первого! Уж с твоими-то связями…

«Связями» мама называет папиных знакомых, которых у него очень и очень много. Ведь папа – редактор российского журнала «Родные просторы».

Но даже «связи» не помогли разобраться, что же со мной происходит. И теперь я уверен, что ни двадцать первый, ни сто пятый профессор не в состоянии мне помочь. Каждый из них скажет:

– К счастью, все нормально. Патологии нет.

И добавит:

– А вот с лишним весом надо бороться.

Так пролетает год, другой, третий, десятый… Мне уже четырнадцать, скоро будет пятнадцать, но по-прежнему снятся кошмары, которые лишают меня сил. Иногда я чувствую себя дряхлым стариком, но кто об этом знает, кроме родителей?

Глава 2

Сегодня папа не входит, а влетает в квартиру. Возбужденный, с потным красным лицом.

– Петя, Алина, собирайтесь! – кричит он. – Нас ждет профессор Политатуйко! Он работает в НИИ по новейшему направлению, с новейшей аппаратурой, какой нет нигде в мире! Но самое главное – он прямо сейчас готов проконсультировать Петьку. Чует мое сердце, что это шанс, Алина.

– Сколько уже было таких шансов, – вздыхает мама и все-таки говорит: – Ну что ж, Петя, собирайся, поедем.

Я нехотя собираюсь и думаю о том, что вряд ли этот профессор с такой странной фамилией мне поможет. Даже несмотря на то, что его НИИ работает в новейшем направлении и с новейшей аппаратурой. Сколько уж профессоров пытались разобраться с моей дурацкой болезнью! Да и болезнь ли это?

В НИИ нас встречает профессор Политатуйко. Он толстый. Толще, чем я. Голова у него круглая, как глобус, лысая, а из макушки весело торчат несколько рыжих волосинок.

Он просит родителей подождать в приемной, а меня приглашает в свой кабинет и спрашивает, спрашивает, спрашивает… Я отвечаю, но почему-то не могу избавиться от ощущения, что он все знает и так. И про ночные кошмары, и про издевательства Попова с Кирилловым, Рюмкиным и Верхотуровым.

Наконец разговор окончен, профессор подходит к двери, приоткрывает ее и приглашает родителей войти.

Они наперебой засыпают его вопросами.

– Ну что?

– Есть надежда?

– Неужели можно помочь?

– Не будем торопить события, – отвечает Политатуйко. – Для начала мы должны установить за вашим сыном непрерывное наблюдение. Слышите – непрерывное!

– Стационар? – взволнованно спрашивает мама.

– Проще! Мы подведем к его голове несколько электродов!

При этих словах меня охватывает ужас куда более сильный, чем встреча с Поповым и его командой.

Профессор нажимает на красную кнопку, и в кабинет вплывает полная женщина в белом халате.

– Татьяна Павловна, пожалуйста…

Он что-то ей говорит, но я уже не слушаю. Мне страшно. «Подведем электроды…». Как это?

Мне приказывают идти за Татьяной Павловной в другой кабинет. Боковым зрением вижу, как мама подносит к глазам носовой платок.

Татьяна Павловна просит лечь на кушетку, осторожно вырезает в некоторых местах головы пряди волос и делает что-то такое, от чего становится щекотно.

– Все же хочу уточнить, – доносится голос папы. – Я правильно понял, что то, что происходит с нашим сыном, относится к разряду… необычного? Или, как вы сказали, непознанного?

– Совершенно верно! Добавлю: пока непознанного! Но мы постараемся это познать, даю слово!

Похоже, я на какое-то --">