Георгий Михайлович Садовников - Продавец приключений

– Можешь убедиться сам, – вздохнула сестра и приоткрыла дверь в соседнюю комнату.

Бывший астронавт увидел своего племянника. Вундеркинд сидел за письменным столом и смотрел в окно блуждающим взглядом через толстые очки, точно пытался что-то найти на улице. Оттого что он долго не был на свежем воздухе, племянник осунулся. На лице его отросла молодая кудрявая бородка.

– Сынок, кто же Она? Женщина? Рыба? Или, может быть, водоросль? – тоскливо спросила сестра. – Говорят, есть планеты, где живут разумные рыбы и водоросли. И даже камни…

– Что верно, то верно, – подтвердил бывший астронавт. – Помнится, на планете Лулу я присел отдохнуть на пенек, а тот оказался интеллектуальным. Тогда мы поболтали славно.

– Ах, если бы я знал, кто Она! – вздохнул племянник.

– А может, Она и не стоит этого? – осторожно спросила сестра.

– Что ты говоришь, мама! Она – Самая Совершенная во времени и в пространстве, – пробормотал влюбленный с упреком. – Я полюбил Ее с первой же мысли. Как только понял, что Она теоретически существует, так и потерял покой. Но кто Она и где Она?! – воскликнул он в полном отчаянии.

Это печальное зрелище оказалось им не под силу, брат и сестра вышли на цыпочках, несчастная мать закрыла дверь и вновь потерла глаза краем фартучка.

«А я-то… А я-то мечтал, что племянник пойдет по моему пути и тоже станет настоящим путешественником», – подумал бывший астронавт с горечью, расхаживая по комнате в своей поношенной курточке из коричневой кожи. Еще совсем недавно эта старенькая курточка была известна всему миру по газетным снимкам и телевизионным передачам. Аскольд Витальевич сшил ее из кожи сатурнинского бегемота, которую самолично добыл на Сатурне. Нет-нет, он не был таким фанатом, чтобы ради моды стрелять в животное! Просто сатурнинский бегемот раз в десять лет сбрасывает кожу, и на этот раз он сделал это специально для Аскольда Витальевича.

– Сто тысяч метеоритов… – пробормотал бывший астронавт и, погладив в утешение сестрицу по голове, вышел из дома.

Он брел по улице и бормотал себе под нос:

– Ах, как подвел племянник, биллион биллионов метеоритов! Кто же теперь вместо меня будет искать приключения? Сам-то я уж на пенсии теперь. Поди ты, списали на Землю. Полетал – и довольно, говорят.

Это случилось в тот день, когда он вернулся из своего последнего путешествия. На космодроме, как всегда, собралась толпа тех, кому не терпелось сейчас же услышать рассказ о новых приключениях своего кумира. Аскольд Витальевич присел на ступеньки вокзала и поведал несколько совершенно новых удивительных историй. Наслушавшись вдоволь, народ разошелся, и тогда к астронавту подсел представитель Отдела путешествий.

«А не пора ли вам утихомириться, дорогой Аскольд Витальевич? – мягко произнес представитель. – Попутешествовали – и хватит! Дайте теперь попутешествовать другим, тем, кто помоложе».

Они, то есть отдел, застали его врасплох. И все же великий астронавт возразил, сказал, что он вовсе не стар еще и готов хоть куда, хоть за тридевять Вселенных. А что касается перегрузок. так даже трудно представить, сколько он может их выдержать…

«Знаем, знаем… – прервал его представитель, а в голосе его сквозило сомнение. – Знаем, вы еще бравый мужчина! Но столько желающих путешествовать, что просто не напасешься космических кораблей. На вашем счету уже тысячи приключений, и будет просто несправедливо, если из-за вас кто-нибудь так и не отправится в путешествие. Ни разу в жизни!..» Великий астронавт чтил справедливость более всего и поэтому покорился, хотя даже не смог представить, как теперь будет жить без приключений…

– Неужели я не буду больше путешествовать? – шептал астронавт, шагая по улице.

Встречные уже не узнавали его, словно позабыли о его существовании. Во всяком случае, по тротуару совершенно запросто шагал самый прославленный путешественник, почетный член всех географических и астрономических обществ, и никто из прохожих даже не оглянулся ему вслед. А раньше-то, а раньше, когда он возвращался из очередного еще небывалого^[1] похода, от бесчисленных почестей не было спасу. И скромный и суровый по натуре великий астронавт прятался от ликующей публики по задворкам. Поэтому сегодня ему стало чуточку обидно.