Вероника Рот - Мятежная

строения, кроме теплиц, сделаны из грубо обработанного темного дерева и не покрашены. Из открытого окна слышится смех. Контраст между весельем и отчаянием каменной немотой, которая царит внутри меня, разителен.

Маркус открывает одну из дверей. Здесь отсутствуют меры безопасности — члены Товарищества слишком часто переступают линию, отделяющую доверие от глупости.

Сначала я слышу лишь скрип наших ботинок. Калеб уже не плачет, похоже, он успокоился.

Маркус останавливается на пороге комнаты, и перед нами предстает Джоанна Рейес, представитель Товарищества в правительстве. Я сразу узнаю ее. Джоанну забыть невозможно. Шрам рассекает ее лицо — от правой брови и до верхней губы, упирается в незрячий глаз и мешает ей говорить, заставляя шепелявить. Я навсегда запомнила ее голос. Если бы не этот рубец, она была бы настоящей красавицей.

— О, слава богу, — произносит Джоанна и идет Маркусу навстречу — с распростертыми объятиями, но лишь слегка касается его плеч. Думаю, она хорошо помнит, что альтруисты не любят физического контакта в повседневной жизни.

— Другие члены вашей фракции добрались пару часов назад, но не были уверены, удастся ли это сделать вам, — говорит она. Рейес имеет в виду группу альтруистов, которые собирались вместе с моим отцом и Маркусом. Похоже, их судьба меня совсем не беспокоит.

Она внимательно разглядывает Тобиаса и Калеба, а потом одаривает взглядом меня и Питера.

— О господи, — восклицает Джоанна, уставившись на рубашку Питера, промокшую от крови. — Я пошлю за врачом. Могу предложить вам ночлег, но вопрос дальнейшего пребывания решит общее собрание завтра утром. И, — многозначительно добавляет она, — вряд ли их обрадует присутствие в нашем районе лихачей. Также я, безусловно, попрошу вас сдать имеющееся оружие.

Я недоумеваю, как она догадалась, что я и Тобиас из лихачей. На мне все еще надета серая рубашка моего отца.

И вдруг его запах — смесь пота и мыла — подымается вверх и заполняет мой нос, наводняет голову мыслями о нем. Я сжимаю кулаки, и ногти едва не протыкают кожу на ладонях. Не здесь. Не сейчас.

Тобиас держит руку на пистолете, но, когда я собираюсь достать спрятанное под рубашкой оружие, он хватает меня за кисть. Затем он сплетает свои пальцы с моими, чтобы скрыть все от посторонних глаз.

Я понимаю, что лучше быть при оружии. Но как хочется избавиться от него сейчас!

— Меня зовут Джоанна Рейес, — официально представляется она, здороваясь за руку со мной и с Тобиасом. Приветствие в стиле лихачей. Меня впечатляет подобное знание обычаев фракций. Я всегда забываю о том, сколь деликатны и предусмотрительны члены Товарищества, пока не сталкиваюсь с этим воочию.

— Это То… — начинает Маркус, но Тобиас перебивает его.

— Меня зовут Четыре, — сообщает он. — А это — Трис, Калеб и Питер.

Пару дней назад имя «Тобиас» было известно лишь мне. Он поделился со мной самым сокровенным. Вне района Лихачества у парня есть особый повод скрывать свое имя, которое связывает его с Маркусом.

— Добро пожаловать в дома Товарищества, — говорит Джоанна и слегка улыбается. — Позвольте о вас позаботиться.

Мы, конечно, не против. Медсестра дает мне мазь, изобретенную эрудитами, без сомнения, — хорошо заживляющую. Питер остается в больничной палате, где занимаются его рукой. Джоанна отводит нас в кафетерий, мы встречаемся с частью альтруистов, из тех, что были вместе с Калебом и отцом. Здесь Сьюзан и некоторые из наших соседей. Стоящие в ряд деревянные столы тянутся из конца в конец помещения. Знакомые приветствуют нас и Маркуса, сдерживая слезы и пытаясь улыбаться.

Я вцепляюсь в Тобиаса. Присутствие членов фракции, к которой принадлежал отец, и жизни, оборвавшиеся в одну ночь, — все повисает на мне тяжким грузом.

Один из альтруистов сует мне под нос чашку с дымящейся жидкостью.

— Выпей, — произносит он. — Поможет уснуть без сновидений.

Влага — розовато-красная, как клубника. Я залпом выпиваю все до дна. Первые пару секунд кажется, что меня наполняют силы, но вскоре я полностью расслабляюсь. Кто-то ведет меня по коридору, в комнату с кроватью. Я проваливаюсь в темноту.

Глава 2

Я открываю глаза и в ужасе хватаюсь руками за простыни. Но я в безопасности и не мечусь по улицам или коридорам штаб-квартиры Лихачества. Я лежу в постели, в доме Товарищества. Воздух пропитан запахом опилок.

Я поворачиваюсь и --">