Евгений Максимович Титаренко - Открытия, войны, странствия

номер с четырьмя застланными красивыми покрывалами койками, каждому полотенце, каждому две подушки, каждому тумбочка, два огромных шкафа на четверых, тут же душ: хочешь — холодная вода, хочешь — горячая, а на столе телефон.

Петька снял трубку, боязливо послушал гудок и положил ее назад.

Владька уже видел телефон раньше, хотел показать, как им пользуются, но не придумал, куда позвонить, и тоже оставил трубку.

Мишка сказал женщине в белом как снег переднике, что они лягут на двух кроватях: им не надо на каждого, но женщина засмеялась и велела занимать все четыре.

Ходить по коврам им не пришлось потому, что сразу отняли одежду. Всю, до трусов. Хотели отнять и трусы, но путешественники воспротивились. Поклялись, что сами выстирают их. Тогда женщина в переднике принесла им мочалки, велела залезть под душ и то и дело наведывалась потом.

— Так, так! Спины трите, спины! — командовала она сквозь щель чуточку приоткрытой двери. — Говорят, вы убийцу поймали, мальчики?.. Расскажете потом?

— Ладно… — обещал Петька.

Под душем они полоскались больше часу, потом во влажных трусах сыграли в домино. Потом им привезли на столе с колесами ужин. Путешественники с изумлением оглядывали множество тарелочек, ложечек, вилочек. Сахар — в отдельных блюдечках, в четырех! Варенье — в отдельных, тоже в четырех! (Как будто можно передраться из-за варенья.) По две тоненькие колбаски на особых тарелочках — каждому, суп с курицей — каждому, чай в стаканах с серебряными подстаканниками — отдельно каждому, яичница на четырех маленьких сковородочках — каждому. И не дают тебе подумать: что сначала, что потом. Знай ешь только что подставляют…

Трусы к этому времени высохли, и, забравшись под мягкие одеяла сказочной гостиницы, путешественники заснули сном сказочных богатырей. Хоть из пушки па ним стреляй, хоть огнем их жги — ничего не услышат.

Тени прошлого

Пушками их нельзя было разбудить, но разбудил своим громовым голосом старшина:

— Подъем! Подъем! Подъем! — повторял он, расхаживая между кроватями, и один за другим путешественники стали высовываться из-под одеял.

За окном сияло яркое солнце.

— Целые сутки проспали! Как не стыдно! — загрохотал старшина. — Подъем!

Друзья увидели на стульях рядом с каждой кроватью свою одежду. Впрочем, своей ее трудно было назвать. Только по отдельным признакам путешественники узнавали ее.

Рубашки были выстираны и выглажены, брюки тоже, телогрейки тоже. Откуда-то появились отсутствовавшие пуговицы. Все дыры были заштопаны так, что т не разглядишь, с какой стороны дыра, а с какой нет нее. Ботинки отремонтированы и начищены до блеска.

— Вы же гости у нас! — объяснил старшина. — За гостями положено ухаживать. Завтракайте и — за мной!

— Да мы же вчера наелись! — сказал Никита.

— Ну! — изумился старшина. — А я вот, чудак, каждый день ем, да еще по три раза!

Путешественники оделись, и опять на столе с колесиками привезли им множество разных тарелочек.

Потом ездили в легковой машине по городу, и старшина объяснял, где какое учреждение, где что.

Потом остановил машину у высокого серого здания. Милиционер у входа, не спрашивая, кто они, отдал им честь.

Старшина провел их на второй этаж, в комнату, где стояли два стола буквой «Т»: один длинный под зеленым сукном, другой короткий без сукна. Старшина усадил их за длинный стол и ушел.

Минут через пять в дверях появился вчерашний майор.

Путешественники встали.

— Садитесь, — сказал майор и сел за короткий стол. — Поскольку хлопцы вы любознательные, — начал он — и поскольку многое еще в распутанной вами истории осталось неясным для вас, я попробую дополнить ваши знания. Они пригодятся вам… Вот, посмотрите…

Он передал путешественникам несколько фотографий.

— Это тот, кого вы называли Пропей…

На одной из фотографий Проню было еще не узнать: молодой, на коне, с плеткой в руках.

— Это его барская бытность, — пояснил майор. На другой фотографии Проня в рваном пальто, худой небритый. — Это он в Германии, в эмиграции, безработный… — На следующем снимке Проня в костюме с широкими лампасами, как у деда, что стоял в дверях гостиницы. Майор подтвердил: — Это ваш Проня во Франции, в кабаке, швейцар… — Потом была фотография Прони в немецкой форме. — Возвратился в Германию, выказал желание воевать против большевиков.

И недавняя фотография — --">