Бранко Чопич - Ноги в поле, голова на воле

оно, кто она такая! Могу вам сказать, что это самое пронырливое и любознательное создание во всей нашей округе, настоящий вьюн, оса, сорока, воробей и еще невесть что.

— Ага! Курите! — злорадно пропищала Миля, перевешиваясь через плетень. — А вот и скажу, что вы курите, так и знайте.

— Кому это ты скажешь? — нахохлился мой двоюродный дядька Илькан, Илькаш, Илькетина, Илькастый.

— Я скажу моей маме, а моя мама скажет деду Перкану, а дед Перкан скажет вашему деду Раде, а дед Рада возьмет выбивалку да как вас по ногам — нате горяченьких, нате вам!

— Это тебя твоя мама выбивалкой стегает! — поддел нашу сверстницу Милю Илькастый.

— Ну и врешь ты все, лживый лгунишка! Меня моя мама всего-то один раз по лбу пальцем щелкнула! — возмутилась девчонка.

— Держи карман шире! Не пальцем, а топором!

— Если бы топором, я бы уже мертвой была! — верещала Миля за плетнем.

— А ты и была мертвой, я видел сам, как ты под грушей лежишь! — вопил Илькан, ерзая в своей долгополой рубахе.

— А как же она снова ожила? — в свою очередь изумился я.

— Ага, ага, получил, как же я тогда снова ожила, лживый лгунишка, болтунишка болтливый, щербатик беззубый?!

Миля так и подпрыгивает на месте от злорадного торжества, а Илькастый в ответ на это мое очевидное предательство бьет по мне прямой наводкой:

— Ах ты защитничек несчастный! Я про тебя все знаю, ты на ней жениться задумал. Э-э-х! Жених и невеста, жених и невеста, замеси нам тесто!

Этот коварный выпад из-за угла застал нас с Милей врасплох, и мы покраснели, как маки на лугу. Какое страшное обвинение! Не хватает только, чтобы это услышали другие ребята, или мой дед, или мама! О ужас!

Мы с Милей все еще пребываем в столбняке, а подлый Илькастый уже мчится к дому, исторгая громкий вопль:

— Жених и невеста, замеси нам тесто! Вон они, там у плетня, жених и невеста жениться хотят!

Мы с Милей стоим у загородки совершенно пристыженные: теперь уж наш позор всем будет известен. Но эта девчонка и тут нашлась:

— А вот и буду назло ему невестой!

И, гордо вздернув носик, повернулась и пошла прочь, взмахнув своей широкой юбочкой. Я тупо смотрю ей вслед, как она плывет через сад, легкая и босоногая, и в висках у меня стучит: «Значит, вот они какие невесты бывают!»

Но на этом в тот день мои злоключения не кончились.

После обеда на дороге показалась Милина мать, Мария, а за ней выступал не кто иной, как девчонка Миля. Они направлялись прямо к нашему дому.

— Ага, вон твоя невеста идет! — шепнул мне на ухо мой дядька Илькан, состроив гадкую рожу и предусмотрительно шмыгнув за сарай.

Я весь заледенел от его слов. Ноги подо мной так и подкосились.

«А ну как они меня женить задумали! Вон уж и невеста припожаловала, конец мне настал».

Я затравленно озираюсь по сторонам в поисках спасения, и тут в поле моего зрения попадает полуоткрытая дверь свинарника в глубине нашего двора.

«Ага, скорей в свинарник!»

Я стремглав проношусь через двор и — гоп! — прямиком влетаю в свинарник, в кучу поросят.

«Оке-роке, роке-оке!» — переполошились растревоженные поросята, однако, убедившись вскоре в том, что незваный гость не представляет собой особой опасности, благосклонно приняли меня в свою компанию под дружеское оке-роке, оке-роке, что на свинячьем языке обозначает: пусть остается, это свой!

Прильнув к щели между двумя досками, я наблюдаю за тем, как Миля со своей матерью пересекает двор и входит в наш дом. А вскоре слышится оклик моей матери:

— Бранко! Эй, где ты, Бранко?!

«Ого! Это жениха уже зовут!» — осеняет меня кошмарная догадка, и я зарываюсь с головой в поросячью кучу.

— Бранко, ты где? — слышится затем пронзительный голос моего заклятого врага и разбойника, дядьки Илькетины.

Я молчу, словно воды в рот набрал, и чешу поросят под брюхом, чтобы они лежали тихо. А мой дядюшка Ильшак-ишак снова оглашает двор трубным зыком:

— Эгей, Бранко, а Бранко, иди домой, тетка Мария пришла, пышек принесла!

«Ну уж нет, не на такого дурачка напал! — думаю я про себя. — Хочешь пышками меня выманить, чтобы меня за шиворот сцапали и женили!»

Я снова к щели прильнул. А уж Ильяшка, Илька, Илькастый, Илькаш карабкается на капустную кадку под навесом и, заглядывая внутрь, орет:

— Ага! Вылезай! Все равно я тебя вижу!

Немного погодя, глядь, а уж он взобрался на орех в углу двора и кричит в густую крону:

— Бранко, слезай, я тебя открыл!

— Кота в --">